Она наблюдала за ним, сидя на полу у его ног, словно собачонка рядом с верным хозяином. Даже смотрела так же - широко раскрытыми глазами, снизу вверх, отслеживая каждое движение, даже самое мелкое и незаметное. Она готова была поклясться, что видела борьбу сомнений на его лице, они плескались прямо во взгляде, словно дети, играющие в воде. Она почти слышала, как двигаются шестеренки в его голове, размеренно и привычно, с тихим скрипом и шелестом, как налаженный механизм, который периодично и с любовью смазывали. Она не торопила его, не подгоняла, она понимала, что некоторые слова не даются просто так, они плавают в формальдегиде воспоминаний и выловить их оттуда бывает непросто, ведь они ускользают, прячутся в углах потемнее. Она прекрасно понимала всю сложность предстоящего, что вставала перед Аластором, совсем непросто раскрыть свою душу перед другим человеком, особенно пред тем, кого видишь впервые, в ком не уверен, которому не можешь доверять. В какой-то момент Агнес даже пожалела о своем вопросе, когда увидела, насколько серьезным выглядел мужчина, сидящий перед ней, будто он брал последнее слово перед собственной казнью, будто делал тот самый шаг, что должен был стать последним перед падением в пропасть. Вдруг он расскажет ей правду, которую она не сможет принять... вдруг она испугается настолько, что потеряет остатки разума и бросится звонить в полицию или звать на помощь... вдруг он пожалеет о том, что раскрыл тайну своей личности первой попавшейся девке, у которой, судя по всему северные ветра в голове дуют, не прекращая, и решит, что правильнее будет ее заткнуть, причем заткнуть основательно, раз и навсегда... Столько всяких внезапно обрисовавшихся вдруг налетели на нее, словно стая поганого воронья, стремясь выклевать ей глаза и выпотрошить внутренности, разорвать ее на кусочки, вырвать волосы и содрать кожу, сожрав ее плоть... Столько мыслей атаковали сознание Агнес, что она невольно отвлеклась от происходящего и погрязала в собственном омуте страхов, сомнений и переживаний. Она никогда не стремилась казаться сильнее, чем есть на самом деле, и сейчас, когда ее привычный мир был разрушен, как прежняя связь с Киреном была утеряна, когда не было у нее возможности говорить и обсуждать с ним все, что ее волновало и заставляло просыпаться в холодном и липком поту от кошмаров, она ощущала, что почва уходит из-под ее ног, она творила нерациональные вещи и совершала необдуманные поступки. Она не слушала ни разум, ни сердце, а жила по наитию, будто бы на ощупь, как ослепший внезапно человек, оказавшийся в комнате, полной острых предметов, препятствий и ловушек, то и дело норовя наступить то в капкан, а то на груду разбитых острейших стекол. Она впервые осталась одна и не знала, что ей делать и как жить дальше. Она не умела, не могла, боялась. И не было рядом никого, кто мог бы ей помочь. Потому, наверное, она сейчас сидела рядом с этим мужчиной, которого видела в первый и, скорее всего, последний раз в своей жизни, стянув с него брюки и рассматривая кровь, сочащуюся из его раны. Потому, наверное, она хотела знать его правду, которой боялась, но которая манила ее, словно морковка, подвешенная перед мордой осла, заставляющая его двигаться вперед, не останавливаясь, надеясь, что однажды, когда будет пройдено нужное количество пути и правильное количество шагов, эта морковка достанется ему и станет его...
Его слова были молотком, разбившим стекло ее размышлений. Она вздрогнула, будто услышав звон бьющегося витража, осыпающегося на каменный пол сотней разноцветных кусочков, которые уже не собрать и не склеить. Агнес не испугалась и не испытала чувства страха, скорее, она была удивлена, что не узнала и не вспомнила его самостоятельно, ведь лицо Аластора Гренгуара несколько недель не сходило с таблоидов газет и таращилось с каждого телевизора, какой бы канал не был включен, а имя его не исчезало с губ его шептавших, говоривших, проклинавших или восхвалявших... Аластор Гренгуар был живой легендой, был героем, убийцей, психопатом, преступником, человеком... Он был всем и никем одновременно, он был тем, кого Агнес считала мечтателем и чудаком, верящим в то, что это было единственным выходом, решением сложившейся ситуации... Аластор Гренгуар думал, что отрубит голову змеи и та сдохнет в мучениях и агонии, но, на самом деле, Аластор Гренгуар встретился с гидрой, отрубленная голова которой заменяется тотчас же двумя новыми...
- Ах, тот самый, - произнесла она спокойно, - точно-точно, как я сама не вспомнила. Один из моих друзей был вдохновлен твоим поступком, назвал тебя героем. ты чувствуешь себя героем?
Нашего времени, - закончила про себя О'Доннелл, пряча взгляд и доставая иглу и нить из аптечки.
Она не знала, кем он был для нее. Смелым, рисковым, стремящимся отстоять свое дело и точку зрения, но все же чокнутым, все же жестоким... этакий Робин Гуд, взрывающий власть имущих, чтобы на их костях вырос новый пантеон правителей, лучше или хуже, но скорее второе, прежних.
Она как раз вдела в ушко иглы кончик нитки, когда он продолжил. Она слушала его с интересом, смотрела в его глаза, такие горящие и грустные одновременно и не понимала, что испытывает к нему: жалость и сострадание или снисходительность?
- Ты ничего не изменил, Аластор, - проговорила она тихо и вкрадчиво, смотря ему прямо в глаза, - ты лишь расчистил путь для кого-то похуже, для тех, кто пройдет по костям погибших, смеясь в такт хрусту ломающихся костей. Ты поторопился и сделал ошибку, но на ошибках учатся и у тебя еще будет время сделать то, что ты задумал, доведя начатое до конца.
Она ткнула его кончиком иглы в ногу, наблюдая за реакцией, судя по тому, что ни один мускул на его лице не дрогнул, анестезия подействовала. Агнес ловко сняла старые швы, которые разошлись, вытащила остатки ниток из плоти Аластора, и ловко зашила его рану, стежок за стежком, не особенно задумываясь над своими действиями. Ей они были привычны, словно швее, шьющей наряд по одним и тем же лекалам вот уже в сотый раз.
- Мне нечем удивить тебя в ответ, - произнесла Агнес, слегка усмехнувшись, - я работаю в палеонтологическом музее, изучаю динозавров, но чаще прозябаю в пыльном архиве, хотя порой тоже мечтаю его взорвать, - легкая улыбку проскользнула по ее лицу при этих словах, - я здесь из-за друга. Его сестра попала в больницу и мы решили его поддержать, прилетели сюда вместе с ним... лучше бы мы покоряли Эверест, как и задумывали... кто бы знал, что этот чертов остров станет ловушкой, из которой не выбраться. И эта чертова Пыль, - она не была одной из тех восторженных молодых людей, что мнили себя супергероями, получив способность, она не была этому рада, нисколько, - и да... я одна из долбанутых этим хреновым Сиянием. А тебя коснулась эта участь или обошла стороной?
