В одном Бо прав: я бы точно не хотел находиться тут с половиной из тех, кто был в нашем маленьком "семейном" кругу под названием "Выживай как только можешь". Наверное, будь я объективным, я бы и с самим Сеймуром брататься не стал - чего уж греха таить. Но по какой-то неведомой мне причине Борегар был и остается тем человеком, к которому я почему-то тянусь, сам того не замечая. Скорее всего, в этом виновата Сент-Норс-Поинт, но оттуда все вышли другими людьми, наверное, мне стоит это помнить. Ведь я и сам изменился так, что порой не узнаю себя, и речь не только об отражении в зеркале. Я стал способным на многие вещи, которые лет пять назад показались бы мне дикими и ужасными. А теперь я способен убивать всех, кого потребуется, чтобы выжить. Разве это я? Нет. Я стал хуже. Наверное, мы все стали только хуже. НО кто я такой, чтобы иметь право судить? Разве что самого себя.
- Бо, мы все в одной лодке, и этого не изменить, по крайней мере пока, - я говорю это так тихо, как только могу, ведь есть вещи, которые должны остаться только между двумя говорящими, пусть при третьем обычно и не шепчутся. Наживать врагов мне хочется меньше всего, да и неразумно это. Мы действительно должны держаться вместе, чтобы потом выжил хоть кто-то, ведь против нас целая армия из ученых, полицейских и военных, которые хоть и висят в воздухе легендой, которую многие воспринимают как глупую выдумку, я уверен, что я их видел; а лишняя осторожность еще никому хуже не делала. Ну, по крайней мере, мертвым от этого ты вряд ли станешь, если только ты не идиот.
Я поглядываю в окно - мне нельзя высовываться, я знаю, но жажда получить малую толику нормальной жизни, что царила тут - ну или почти нормальной, не стоит забывать про все те испытания, что преподнес этот остров своим жителям. Хотя все равно преступникам приходится хуже всего, тут не поспоришь, хоть мы и сами виноваты, что оказались тут. Наверное, кому-то колония строгого режима где-нибудь в США многим показалась раем еще в заключении, куда порой невольно хочется вернуться - по крайней мере, там кормили, поили, и все же было не так холодно. Разумеется, теплых пледов в цветочек, связанных бабулиными руками, нам никто не выдавал, но все же старались хоть немного поддерживать пригодную для жизни температуру - чтобы мы не подохли раньше времени. Самым холодными ночами зимой все равно приходилось несладко, даже похлебка, которую приносили на обед, остывала еще до того, как ее успевали доносить до двери камеры; зато разрешали немного походить по коридору. Нас выводили по очереди, и позволяли даже попрыгать на месте, что тогда казалось нереальным счастьем. А сейчас я спёр у кого-то пару шерстяных носок и обменял пакет с едой на теплые ботинки у одного из сбежавших заключенных, и знаете, еда все равно закончится, а когда тебе холодно, новую ты все равно не добудешь, так что несмотря на урчащий желудок, который уже по размерам, должно быть, достиг параметров горошины, я вполне доволен получившейся сделкой.
Бо готов геройствовать, и сложно винить его в желании получить консервы любой ценой - сейчас такие мысли бродят в голове у каждого. Бедненьким горожанам извне через пару дней восполнят, а мы сможем спокойно есть хотя бы какое-то время. А там посмотрим. Как обычно, приходится надеяться на великий авось, благосклонность завтрашнего дня и молить удачу о снисхождении. Меня это порядком достало, так что я обещаю себе, что это - в последний раз. Больше я не буду ничего и ни у кого просить, с меня хватит.
Мы подъезжаем, и я чувствую, как волнение - мой старый друг - охватывает меня с головы до пят, и адреналин поступает в вены, но эти ощущения больше не напоминают мне о Белом Доме, как это было когда я только сбежал - теперь это стало обыденностью, что я почти не обращаю внимания. Хоть волнуйся, хоть нет - а все равно или получится, или попадешься, от твоих нервных клеток ничего не зависит. Я говорю себе это каждый раз, и знаете что? Мне это помогает.
Мы еще даже не вылезли из машины, а небольшая черная дыра уже появилась рядом с охранниками склада, не дав им ни одного шанса чтобы что-то заподозрить или кому-то сообщить. Мне хочется самодовольно улыбнуться, но я отдергиваю себя - смерть не то, чему стоит радоваться. Она уже перестала меня трогать, но если я начну ее жаждать - все будет кончено. Оно уже к тому идет, но я, по крайней мере, могу отсрочить неизбежное.
С другой стороны склада подъехала вторая машина, и они убедились, что все чисто.
- Ну, мы можем заходить, - я говорю это скорее себе, чем другим, ведь они не нуждаются в моих "ценных" указаниях. Джон открывает дверь, и мы оказываемся внутри большого, темного помещения. Я достаю из кармана фонарик - свет сключать нельзя, ведь тогда нас заметят. ТИут могут быть еще охранники, так что я машу рукой, показывая, что нам стоит разделиться - не то чтобы я командую, просто я зашёл первым. Нам нужны прежде всего консервы, как можно больше, так что стоит поискать.
И тут я чувствую, как земля несильно трясется у меня под ногами.
- Девочки постарались на славу, - произношу я с улыбкой, уводя Бо за собой вглубь склада.
