Боже, храни капитализм с его ненасытным стремлением к наживе! Именно благодаря ему, даже в самой заднице мира можно найти такие замечательные магазинчики, которые попытаются впихнуть тебе всё и сразу, ты только готовь свои хрустящие зелёные. Тут тебе и свежие овощи (совсем не свежие уже, правда: похоже от подобной роскоши городу отказали после появления купола) с одной стороны и керосин – с другой, и всякие провода и инструменты всего на пару полок выше. И Елена, мило улыбаясь сама себе, практически порхает по этому небольшому магазину, набирая себе в корзинку продуктов и, кое-чего поинтереснее. С тем набором, что у неё уже набрался, окажись она красной шапочкой, сожранной волком, у того бы случилось сначала несварение желудка, а моментами позже его и вовсе бы разорвало на мелкие кусочки. Потому что в корзинке у этой внучки были, не многим не малым, ингредиенты для сбора небольшой, но эффективной взрывчатки. Вот так вот просто. И всё благодаря одному маленькому магазинчику на далёком севере. Боже, храни капитализм!
В какой-то момент женщина даже начала негромко насвистывать какую-то мелодию, застрявшую у неё в голове в последнюю пару дней. Что-то с одного из тех дисков, которые Арчер нашла в доме своего дорогого Джона Доу. У здоровяка, к слову, был очень неплохой музыкальный вкус для жителя окраин, и в какой-то момент Елена обнаружила себя за размышлениями о том, кем же именно был человек, чьё тело продолжало коченеть в небольшом сарае на заднем дворе. У него было немало книг и большой телевизор, ни капли алкоголя в доме и тайник со внушительной суммой денег (на которые женщина сейчас и закупалась). Копил ли он на то, чтобы выбраться с этого острова? Или приезжал сюда на многомесячные работы, чтобы потом привезти солидный заработок семье? Впрочем, к угрызениям совести все эти мысли так и не привели, женщина лишь отмахнулась от них, словно от оказавшейся на пути паутины, и переключила на следующий трек.
И теперь она насвистывала одну из песен the kills, закупаясь ингредиентами для приготовления самодельной взрывчатки. Баночка керосина, шнурки, свёрток фольги, пачка бенгальских огней, спички. И всё это вместе с банками консервов и пакетами сока и йогуртами и, в общем-то, даже не каждый осведомлённый человек поймёт, что именно может получиться из половины списка этого воскресного шопинга. Небольшой свёрток, размером, может, с ладонь, и коротким фитилем на конце, чтобы было время отойти. Взрывчатка не особо сильная, конечно, но вполне способная оторвать руки, если рискнёшь поджечь и подержаться за неё. Своих рук, впрочем, Елена лишаться не собиралась, спасибо. Да и другим их отрывать тоже не хотела (не в этот раз, по крайней мере). Взрывчатка эта предназначалась для электронного замка на складском помещении, которое, как смутно подозревала женщина, было прикарманено себе ребятами с военной базы. Вывод этот был сделан путём простого осмотра, внимательного отмечания того, что электронный замок новый и не одно из других зданий на территории не использует столь серьёзную защиту. Ну и, ладно, может она пару раз наблюдала за тем, как там разгружается грузовик с военной базы. Нужно же ей было убедиться в верности своих предположений.
Что именно находилось там, Елена не имела особого представления, хотя очевидным предположением было бы хранение в подобном месте оружия. Но, знаете ли, в нынешних условиях и оно бы было совсем не лишним. Время шло, купол над городом никуда не девался, а местные правоохранительные органы всё ещё пытались отыскать сбежавших преступников. Любая предусмотрительная девушка на её месте тоже бы позаботилась о дополнительной защите.
Она перехватила с полки пару пачек жвачки, но, с секунду подумав, закинула её обратно, вместо этого подбирая с развала товаров для детей небольшую коробку пластилина. Это лёгкий момент паранойи – нежелание оставлять ДНК на месте преступления, если вдруг часть жвачки не окажется уничтожена взрывом. 
Окажись же там что-то другое… Это всё равно должно быть что-то достаточно ценное, чтобы хранить его за таким замком. Елене очень хотелось верить, что она не подвергает себя риску ради какого-то мусора. И Елене очень не хотелось признавать, что, даже если бы она заранее знала о том, что на складе ничего нет, она бы всё равно рискнула привлечь к себе внимание и устроить этот небольшой взрыв. Потому что она хотела проверить эффективность своих прежних навыков и потому что, о боже, она уже готова была начать лезть на стену в этом ебучем пристанище вечной мерзлоты и апатии. Она скучала по большому городу, она скучала по ощущению своего превосходства в толпе, где она могла прикончить любого и затем раствориться, словно струйка дыма в воздухе. Её жизнь до тюрьмы была наполнена смыслом и постоянным ощущением опасности. Она жила на постоянной вибрации адреналина почти десять последних лет и та смена темпа, что произошла в её жизни с арестом, ощущалась словно паралич всего тела. Активным оставался лишь мозг, но когда вокруг тебя столько условий и ограничений, даже от него оказывается не много проку.
Она столкнулась плечами с девушкой с короткими тёмными волосами и извинилась, послав ей лучезарную улыбку, затем перехватывая с полки возле её лица ещё одну пачку бенгальских огней. И извиняясь снова (канадская вежливость и так далее – Елена всегда верила, что хорошие манеры не отменяет никакой образ жизни, будь ты магнат-нефтяник или бомж, живущий в доме из картонных коробок).
Но теперь с неё хватит, она устала сидеть без дела, ей необходимо было свершить нечто. И, даже если она не раздобудет оружие, она точно сможет заставить понервничать целую базу, заполненную солдатами. Ну разве это не весело? Она закусила нижнюю губу, в этот раз сдерживая усмешку. Кто-то как-то сказал, что эти её усмешки, искривляющие губы женщины, когда та предвкушает что-то дурное, походят на оскал акулы, почуявшей кровь. И, что у любого нормального человека это вызывает беспокойство. Так что их Елена берегла для особых случаев.
Женщина запустила руку в свою корзиночку, перебирая набранные покупки, решая, нужно ли ей что-то ещё. Но, миниатюрная самодельная взрывчатка не столь требовательна в плане ингредиентов. Даже достаточно смышленый ребёнок смог бы её собрать. Может, подумала Арчер, когда удастся выбраться с острова, она сможет перебраться в Америку. Стать, например, руководителем гёрлскаутов. Елена бы многому могла бы научить подрастающее поколение. Она вновь закусила губу, затем обращая внимание обратно на магазинные полки.

Да уж, в этом магазине можно найти абсолютно всё. Даже свежую парочку беглых преступников. Поначалу, как-то незаметно для неё самой, но сознание Арчер захватило образ той девушки, с которой Елена пересеклась у одной из полок магазина. Это когда она уже держала в руках коробку с печеньем, женщина внезапно вздёрнула голову, обращая взгляд в сторону того ряда, где они столкнулась плечами всего несколькими минутами раньше. Пришло запоздалое ощущение резонанса, незримое совпадение каких-то воздушных колебаний, которым в тот момент она и не предала особого значения. Но теперь, когда это новое, но отчего-то знакомое чувство накрыло её, Елена сунула коробку обратно на своё место и направилась к другому рядку, аккуратно заглядывая в него из-за угла, с интересом наблюдая за темноволосой девушкой, неспешно наполняющей свою корзину. Уголок губы приподнялся в усмешке, самую малость удивлённой, несколько довольной.
Елена почему-то подумала о бездомных собаках, подобранных и принесённых домой. Тревожно ерошащаяся шерсть, прижатые уши, в глазах дикие страх и подозрение. Ожидание того, что тебя сейчас обидят, ударят или даже вспорют брюхо. Эта незнакомка как раз и походила на дикого зверя, оказавшегося в непривычных ему условиях, готового оскалиться на любую протянутую ему руку, а может быть и сразу откусить её.
Арчер уже не раз встречала на этом острове других беглых преступников, и, в независимости от того, как именно заканчивались подобные встречи, какие именно грехи были на душе каждого из них, они все разделяли одну или две знакомые эмоции во взгляде. Елена не могла дать им имени, это было чем-то ощущающимся вне сознания и логики, понимаемым какими-то другими частями себя. В чём она, однако, не сомневалась, так это в том, что тому виной была атмосфера, в которой приходилось существовать всем заключенным «Сент-Норс-Поинт»: людей там ломали, постепенно, слой за слоем, соскребали здравость рассудка и человечность и, чем дольше ты там находился, тем меньше в тебе оставалось от личности. Большинство людей считало это достойным наказанием для маньяков и террористов, годы постепенного мучительного разрушения вместо быстрой смерти. Можно было лишь восхититься тем, на какие ужасные вещи было готово разгневанное чем-то культурное общество.
Но пожизненное заключение не предполагало побегов и, в итоге, те заключенные, которые не успели деградировать в стенах тюрьмы до состояния овоща, вырвались наружу обозлёнными хищниками, с сочащейся сквозь зубы пеной. Чем больше срок – тем сильнее желание отомстить всему миру за годы неволи.
Елена же, пробывшая там лишь пол года, тешила себя мыслью о том, что этот короткий срок не успел в действительности покалечить её психику и, что она могла, хотя бы, успешно претвориться, что с ней всё в порядке. Быть хорошей собачкой, повилять хвостом и дать лапу. О встреченной ею незнакомке Елена, с первого взгляда, подобного сказать не могла. Но именно это и подстегнуло интерес Арчер ещё больше; в конце концов, мало кто из преступников вылезает на свет божий, вполне оправданно беспокоясь быть обнаруженным и возвращенным в свою старую клетку. Или, и того хуже, сданным на опыты. Бредя по улицам города, все эти месяцы спустя после побега, женщина всё ещё продолжала думать о крысах и лабиринтах.
Её ботинок скрипнул на гладком полу и Елена, словно бы и не осознавая этого, двинулась в сторону мрачной преступницы, заинтересованно глядя на полки, но не на девушку. В мыслях Арчер уже прикидывала то, как именно подступиться к ней, сказать, что она всё знает, при этот не нарвавшись на пистолет или что похуже (на острове теперь у каждого второго способности и никогда не знаешь, вдруг человек справа от тебя может воспламенять вещи взглядом). Но, в итоге, ей и не пришлось ничего говорить, девушка вступила сама, а у Елены удивлённо выгнулась бровь, ей потребовалась несколько мгновений, чтобы понять, о чём же именно говорила преступница.
Наметанный глаз с интересом посмотрел в корзинку другой женщины, отмечая знакомые ингредиенты, сразу прикидывая объём взрывного устройства, отмечая, что с таким комплектом обычно взрывают нечто большее, чем складские замки. Удивление вновь с лёгкостью сменилось лучезарной улыбкой и Елена готова была поспорить, что мрачную брюнетку это здорово раздражает.
- Ох, нет, всего-то один малютка. Но, спорить, не буду, я очень серьёзно отношусь к этому делу. - Голос полон энтузиазма и почти искренней нежности; в конце концов, сбор бомбы это столь же большой труд как и воспитание ребёнка, она не сомневалась. - Зато у вас, я погляжу, должна быть орава. Явно планируете большой праздник. Не поделитесь парой советов по организации? Это бы здорово пригодилось в будущем. Как насчёт того, чтобы найти место побезлюднее и пообщаться? Мне так интересно, что же ты собралась взрывать этим здоровяком.
Но, конечно, никаких вопросов напрямую, слишком много случайных слушателей. Да и Елена очень любила все эти глупые шифры и притворства, она уже почти с головой окунулась в этот случайный образ заботливой матери. Не судите строго, она развлекала себя на этом острове так, как могла.