full-on zombie modeХ))
Ложь лилась изо рта сплошным потоком ничего не значащей чепухи. Не то, что бы Сеймур боялся разучиться непринужденно врать за годы в тюрьме, где единственные слова могли быть сказаны лишь едва слышным шепотом и обращены к самому себе. Нет, это было невозможно для человека, чье финансовое благополучие с подросткового возраста зависело от умения уверенно держаться и нести бесконечный бред одновременно. В этом чужом, враждебном городишке, ставки непомерно возросли. Либо ты виртуозно справляешься с ложью, либо возвращаешься в Сент-Норс-Пойнт, где единственным человеком, которого придется обманывать, будешь ты сам. Просто чтобы не сойти с ума. Не сойти с ума окончательно. Поэтому Бо улыбался и врал, как умел.
Лицо девушки по-прежнему не выражало ничего, кроме настороженного любопытства. «Кого ты пытаешься надуть?», говорило оно. Звуки складывались в безобидные слова, но в глазах не было и следа доверия. Мне не справиться, подумал Сеймур. В последнее время за него решала паранойя. У нее было лицо Бо, голос Бо, все его вредные привычки, помноженные на два. Паранойя была его агрессором и защитником. В дни, когда необходимо постоянно оглядываться через плечо, когда на каждый темный холодный угол приходилось по одной тени и одному беглому преступнику, способному расщеплять предметы на молекулы, Сеймур предоставлял паранойе, не рассудку, решать, как поступать телу. И сейчас, хоть рассудок и шептал «это всего лишь безобидная девчушка, решила пробежаться по морозу, она забудет о тебе через пять минут», паранойя не была в этом так уверена. Избавься от нее, шептала она. Бо хотелось кивнуть и столкнуть девчонку с крыльца. Мужчина представил, как взметнутся в холодном воздухе белые кисти рук, ища опору, отчаянно загребая пальцами темноту, будто пытаясь поймать снежинку. Почти услышал удар, с которым белокурая голова соприкасается с заледенелыми обломками дома, припорошенными снегом. Увидел, как земля окрашивается тускло багровым, подобно губке впитывая алую кровь. Последнее, что она увидит, будет Сияние, холодное, переливчатое, такое прекрасное. Бо улыбался, протягивая незнакомке руку, уже зная, что сделает в следующий момент. А девушка, внезапно, будто чувствуя опасность, сделала шаг назад. Еще один, прежде, чем Сеймур понял, занятый своими мыслями, что та лишь увеличивает расстояние между ними, которое он так настойчиво пытался сократить. Дальше все пошло совсем не так, как представлял себе Борегар. В последней отчаянной попытке выиграть преимущество, мужчина вытянул руку вперед, желая дотянуться до девушки, которая в ту же самую секунду подалась назад, избегая рокового толчка. И тут же теряя равновесие, падая далеко не с той высоты, на которую рассчитывал Бо. Он почувствовал, как сильная маленькая рука хватает его, увлекая в снег за собой. У него была лишь доля мгновения, чтобы принять решение, но от неожиданности, мужчина лишь позволил себе сделать лишний шаг, на ступеньку вниз, скользя в неудобной обуви, прежде, чем упасть.
Он отчетливо слышал стук крови в висках, ощущая, как жар поднимается по шее, скользит к ладоням, наполняя их сверхъестественной силой. Сеймур чувствовал ярость, за которой боль в расшибленных коленях казалась фоновыми статическими помехами, раздражающей неловкостью.
-Дрянь, - шипит он.
Вязкое влажное тепло сковало пальцы, Бо в бешенстве уставился на разбитые руки, тормозившие падение о заледеневшие обломки дома, хорошо запрятанные под слоем снега. Сейчас на нем отчетливо проступали алые капли, срывающиеся с кончиков пальцев. Вид собственной крови заставил Бо на миг оцепенеть. Жар взмыл до кончиков ушей, заставляя мозг бурлить от гнева. Глаза заволокло пеленой. Он провел по ним саднящими болью ладонями, марая кровью лицо, будто нанося странную воинственную раскраску. Сеймур поднял взгляд, недобрый и яростный, на виновницу своего падения. Неуклюжая назойливая девчонка, громкие злые мысли звенят в ушах.
Он бросается на блондинку, не успевшую подняться на ноги, одним звериным рывком, подминает под себя худенькое тело, наваливается всем весом. Руки, будто облаченные в красные перчатки, смыкаются на тонком горле, под большим пальцем пульсирует сонная артерия, как крошечная бабочка, загнанная в западню.
-Ты всё испортила, - почти шепчет Бо в лицо своей маленькой жертве, - где твои гребаные манеры?
Ему все равно, будет ли она смотреть ему в глаза, когда испустит свой последний вздох, но зачем, когда есть куда более прекрасное зрелище? Сеймур отрывает взгляд от широко распахнутых светлых глаз, и по-волчьи вскидывает голову, будто посвящая свое преступление пылающему небу. Трепыхание бабочки под его руками слабеет. Бо чувствует это. И дышит глубоко.
