Они все рухнут в Ад. Жалкие служители Сатаны, прикрывающиеся служением Создателю нашему. Лживые отродья, чье сердце давно окаменело от алчности, а вместо истинной веры - лишь поклонение Золотому Тельцу. "Не убей", говорят заповеди. Но разве это для меня? Лишь человечество, неразумная паства Создателя нашего, должны подчиняться. Я же, его верная слуга, была создана для наказания. А оно невозможно без жестокости. Разве заслуживали долгой и счастливой жизни те, кого отпевали сегодня? "Истинные служители небес, посланники Бога на земле", говорили про них представители церкви. "Мерзкие выродки", их называла я. Зажравшиеся боровы, Голос для кого давно уже стал лишь брендом по выкачиванию денег у народа. Лживые твари, что вгрызались в мясо, в Великий пост, прикрываясь своим известным "бес попутал". Могу поспорить, что многие из тех, кого навестила я на прошлой неделе, не читали даже Библию, зато из журналов, с раздетыми девицами на обложке, я уверена, могли бы составить огромную коллекцию. Но это уже не важно. Я их уволила. Не от имени Создателя нашего, слишком доброго для того, что бы разнести их всех к святыням нашим, а от своего собственного. В конце концов, разве не для того мне выдавалась безвременная лицензия на уничтожение живых существ, как для того, что бы поддерживать порядок?
Они давно уже заслуживали этого. Способные прерывать хруст своей едой лишь на то, что бы в очередной раз забрать деньги прихожан. Они гордились своими накоплениями, порой даже забываясь прикрываться благими намерениями. Дорогие телефоны ближе к Спасителю нашему? Дорогие машины быстрее довезут до Райских кущ? А быть может, их набитые желудки, помогут детям, что не едят неделями? Но  это уже не важно. Их обгорелые тела похоронены еще несколько дней назад. Я слышала их крики о помощи, последние вопли боли, так нежно звучащие в моих ушах. От здания не осталось ничего. От их тел - еще меньше. Это как Содом и Гоморра, только в формате современного  времени. Условное количество наказанных - действующие митрополиты. Уже бывшие, с учетом смерти. Не стоит делать из нашего Голоса бренд для выкачивания денег у населения. *
Я ненавижу служителей церквей. Этих ублюдков, чье существование сводится лишь к потреблению за счёт Создателя. Не все такие, знаю, но большинство из них, пробившихся к кормушке, не имеют права на спасение. И его не будет. Ад давно уже переполнен грешниками, не способными уяснить постулаты праведной жизни, но мне всё равно. В мою задачу входит лишь отправлять туда выродков, нарушающих законы Голоса в особо крупных размерах. Кому не повезет в следующий раз - не знаю. Кого замечу, того и грохну. Раз, два, три, четыре, пять, Раэль вышла грешников истреблять.
Знаю, мне говорила Лаэль, что моя политика не слишком подходит современности. Это в былые времена, мы с ней вдвоем уничтожили два самых грешных города, где разврат и содомия достигли невероятных пределов, а теперь, когда сам Голос признал, что погорячился, стоило быть немного терпимее. Но я не собиралась. Слишком много я потеряла когда-то, во имя "истребления греховности", для того, что бы самой сейчас смотреть на это мягко, сквозь пальцы. Я не была Святой, да и кто из нас, даже древних ангелов, им был? Кроме НЕГО, конечно же. Но всё же, сама за собой право решать, кому пора прекращать создавать небесам проблемы, я оставляла. Мне выдали лицензию, где не были прописаны имела. Я имела право казнить. И делала это, когда видела в том необходимость. Равнодушная аптекарша, что не хотела дать лекарство, хоть видела бедственное положение, не способный воспринимать этот мир здраво наркоман, что готов будет воткнуть нож в родную мать, за дозу, погрязшие в разврате служители церкви, в чем святого было меньше, чем в любой шлюхе..** Разве нужны они были этому миру? Болезнь на теле общества, грязь, не нужная никому. Позор создания Спасителя. Я слышала фразу "только Бог имеет право решать, кому жить, а кому нет". И конечно же, я не была ИМ. Но я, в отличии от людей, решивших вдруг, что они имеют право вершить чужие судьбы, была его мечом, созданным для того, что бы делать это вместо него.
  Мне не нравится политика терпимости. Я не имею права осуждать его, но за те несколько тысяч лет, что я служу ему, слишком очевидно стало, что он стал мягче. Добрее, чем раньше. Никаких показных и массовых казней, никаких карающих акций. Целый отряд ангелов возмездия, моих собратьев, еще недавно совсем, занимался отловом мелких шпионов из Ада. Но с этим справиться мог бы любой юный ангел, вплоть до царевича Дмитрия**. Разве для того нас создавали и тысячелетиями воспитывали для того, что бы быть карой божьей, что бы затем мы в Райских кущах наблюдали за тем, как пчелка перелетает с цветка на цветок? Я не могла винить своих собратьев. Им не приказывали. И они, в отличии от меня, не были отступниками ни в чем. Но я не собиралась поддаваться той же неге и лени, что они. Столько веков мы с Локки, Лаэли и Калипсо вынашивали планы месте, надеясь уничтожить тех тварей с крыльями, что по иронии судьбы потом стали нашими собратьями, но теперь, когда всё было закончено, у меня не осталось дела. Забрали то, что я  тысячелетиями носила в себе и чем питала свою злость. Теперь я была опустошена. Пусть моя ненависть и была разрушительна, но она питала меня. Подстегивала к действиям, не давала уснуть за эти тысячелетия, постоянно терзая моё сердце и заставляя вскипать кровь, но теперь, когда всё было закончено, у меня не осталось ничего. Ни Локки, которую я любила всем сердцем и чья смерть стала для меня почти собственной, ни ЕГО одобрения. У меня не отрезали крылья  и не отобрали лицензию, не лишили силы, не объявили охоту на меня, за смерть тех моих ненавистных собратьев, кому я помогла исчезнуть, отправиться в Неверленд***, но и на небесах я уже никогда не стала бы желанным гостем. Да мне и не нужно было это, в общем - то говоря. Валяться на песочке, бесконечно разглядывая бескрайнюю водную гладь, попивая коктейли? Может быть и заманчиво, но не для меня. Слишком привыкла я за тысячелетия к тому, что бы быть злой. Слишком твёрдо стояла на земле для того, что бы вновь гулять по облакам. К тому же, убийство этой биомассы, напоминающей гниль - разве не лучшим искуплением за мои грехи это было?
Ненавижу служителей церкви, растлевающих детей и меряющих силу веры в приношениях. Свечи, приобретенные вне храма, не помогают достучаться до Голоса? Крестик, сделанный не из платины, не имеет никакого значения и даже статуэтка козла будет большим символом веры В НЕГО, если стоит дороже? Голос не услышит молитв, если за них не заплатить? Продажные твари. Я уничтожила их в огромных количествах и буду продолжать это делать. До тех пор, пока очередной мерзавец, что решит сделать деньги на имени Создателя нашего, помня о судьбе своих предшественников, не побоится этого, и не отправится в одном рубище в святые места. Пешком. Я готова была выпустить кишки каждому из них, каждому из этих лживых благодетелей, посланников божьих, уже даже забывающих порой прикрываться верой. Словно это стало новой, 11-ой заповедью для людей: "Сделай на НЕМ побольше бабла". Суки. Претензии у меня не только к ним, но когда я вижу очередное блядство, которому пытаются придать вид блаженства, начинаю свирипеть. Очень быстро и очень сильно. Удержаться просто невозможно.
Но каждый раз, словно наивный ребёнок, входя в очередную церковь, я искренне надеюсь увидеть хоть что - то, хотя бы отдаленно похожее на то, что должно было стать связью с ним. Порой встречается - наивные мальчики, сухонькие старушки, с искренней верой в глазах, и желанием помочь, и это, как правило, на доли секунд наполняет мое сердце первозданной добротой, но они - не показатель. Не их видит народ. Не они называют себя "его" руками и глазами на земле. А те, кто лишь способен всё портить. Люди видят это златобесие, на деньги, вытянутые за их веру, и злятся. Но не на конкретных людей, а на саму веру, на небеса, где никогда бы не одобрили поклонения деньгам. И разве могла я допустить, что ОН должен был огорчаться из-за недостойных?
Тут красиво. Но почти все церкви красивы, сделанные на деньги бизнесменов и бандитов, решивших вдруг, что это принесет спасение им после смерти. Воруй, убивай, кради, насилуй, обманывай, лги, но главное - установи золотые купола на собственные деньги. Один раз потратишься, зато спасение души без лимита. Нет, хорошие мои, так не получится. Я сжимаю кулаки, при одной лишь мысли о том потреблядстве, с которым связано теперь всё, что касается имени ЕГО, но держу себя в руках. Здесь я лишь в первый день и пока еще ничего не знаю. Как знать? Нас учили, что вера в добро должна быть нашим проводником в существовании. И я верю. Каждый раз, до первого опровержения. А уж  потом не считаю себя виноватой, когда мозги очередного козла, взявшего на себя слишком много, размазаны по стене.
И всё же, какой бы я не была отступницей, я всегда любила ЕГО. То, что дал он нам всем, то терпение, которым он обладал. Мне никогда уже было не приблизиться к нему и не сидеть рядом, слушая речи, помогающие понять если не многое, то хотя бы суть, слишком виновна я была во многом. Но всё же, это вовсе не означало того, что теперь, даже готовая отрезать крылья свои, я могла отвернуться от него. Локки умирая сделала это. Откромсала свои крылья моим мечом, что бы после смерти попасть в Ад, слишком устав служить ему, и так, и не простив смерти наших семей. Я же, куда более резкая в какие-то моменты, нежели она, не смогла быть столь категорична. Те мрази, что кинули отрезанную голову моего сына к моим ногам, были наказаны. Теперь же мне оставалось лишь вершить то, для чего и была я создана когда-то, в этой своей жизни после смерти. Я была Ангелом Возмездия. И я умела хорошо мстить за предательство. 
Мысль о хриплом смехе, который наверное бесконечно будет возникать в моей голове, заставляет в моей душе снова вскипать ярости. Вторая мысль, об умирающей Локки, что так и не смогла спастись, заставляет буквально кожей ощущать, как я ненавижу этот блядский мир. Третья мысль о том, что я осталась теперь одна и эмоции - то, что мешает делу, заставляет меня оставаться спокойной. Не знаю, когда это изменится, но пока я так и не смогла забыть смерть своей семьи, и смерть почти своей возлюбленной сестры. Словно огромная яма в моей бессмертной душе, заполнить которую могла лишь боль грешников. И всё же, я никогда не отвернусь от Голоса. Даже если он никогда уже не прозвучит в моей голове.
Рядом раздается тихий смешок, словно забавная реакция на мои мысли и я чувствую раздражение, пробегающее по мне волной. Мне хочется выбить зубы тому, кто отвлек меня от созерцания церкви и моих мыслей, но лишь осознание того факта, что в голове моей побывать этот "кто-то" не мог, заставляет сдержаться. Я должна быть терпимее. Я - не психопатка, убивающая всех подряд. Я уничтожаю лишь тех, кто несет собой вред. Своим бесчинством, корыстью, жестокостью и всем прочим. Но я не убиваю каждого, кто встречается на моем пути.
Медленно оторвав свой взгляд от созерцания блестящих куполов, я перевожу его на того, кто нарушил мой покой. Не люблю, когда ко мне обращаются незнакомые люди и дергают меня, но тут даже нечего сказать. Он смеялся чему-то своему, происходящему в его голове, и кто знает, что это было. Уверена, что нечто грязное или постыдное, но увы, я не умею читать мыслей. Он без страха и смущения смотрит на меня и я чувствую, что мне это не нравится. Слишком самоуверенный взгляд с долей интереса. И если смешок его был вызван какими-то мыслями, связанными со мной, то я заставлю его нос впечататься в череп, без права восстановления. Не стоит приставать к незнакомым девушкам, это тоже, не официальный, но грех.
Мужчина молчит, а я уже собираюсь уйти, войти в церковь или наоборот, покинуть ее территорию, еще не решила, но чувствую импульсы, пробегающие по коже. Обычно так бывает только лишь рядом с отродьями Люцифера. Правда, обычно я это чувствую довольно слабо, словно шерстяной тканью по коже провести, но теперь - как 220 вольт, ударившие по телу. Не то что бы, что бы так уж больно, особенно для меня, которую даже прямым выстрелом в сердце не вырубить больше, чем на пол минуты, но знак - вполне ясный. Не вижу никакой атрибутики слуг Зла, не чувствую запаха серы, неуловимого, но вполне ощутимого, если принюхаться, когда дело имеешь с ними, но судя по всему, что - то в этом мужчине есть. Те реакции, что вызывают у меня выродки из Преисподней - скорее интуиция, чем действующая способность. И вполне возможно, что сейчас я сильно ошибаюсь, но всегда лучше перепроверить и казнить невиновного, чем отпустить виновного. Принцип "лучше отпустить виновного, чем осудить десять невиновных", в изложении, которое считаю правильным я.
Не чувствуя никакого смущения, я сокращаю те несколько метров, что нас разделяют и обращаюсь к мужчине. Мои крылья надежно спрятаны под свободным плащом и я ничем не отличаюсь от сотни девиц, что шляются здесь, где  - то рядом. Но мы одни. И я должна выяснить, к чему была эта реакция. Если окажется, что это - очередной сученыш, развлекающийся в церквях или находящий удовольствие в соблазнении девушек, что приходят сюда молиться, то без всяких мук совести, я вытащу его за пределы церкви, и разнесу ему голову. Или сожгу заживо, напоминая о геенне огненной, в которой ему еще долго вариться после смерти придется, целую вечность, но просто так - нет. Я не могу. Быть может он - лишь праведник, что пришел найти сюда утешение, хоть и не похож на того, кто будет это делать? Я должна выяснить. И та реакция, которую я ощутила возле него. У меня излишне развитая интуиция на наших врагов, как и у любого ангела, что должен с ними воевать, когда настанет время Страшного  Суда, но слишком нервные деньки. Я могу ошибиться.
- Скажите мне, вы ищите спасения в НЕМ? Это простой вопрос. Уточнять его не нужно и всегда можно солгать, но во-первых, слуги Люцифера слишком горделивы для того, что бы не начать издеваться над этим, принимая меня за обычную верующую девушку, а во-вторых, даже если это обычный человек, что смеет насмехаться над небесами, или скажет хоть что - то святотатствующее, он уже заслужит право на свою казнь. Мне нужен лишь повод.
Наверное, я кажусь этому мужчине странной. Безликая светловолосая девушка, что пристает к нему со странными вопросами. Но меня вовсе не интересует, какое впечатление я произвожу на незнакомых мужчин. Мое дело - истребление тех, кто смеет насмехаться над верой.
Я чувствую нутром опасность, исходящую от этого мужчины, а своим ощущениям я привыкла доверять, но я не знаю, в чем подвох. Любой из посланников ЭТОГО, скорее всего, давным-давно бы выдал себя, но этот незнакомец ведет себя почти образцово. Можно конечно сломать ему шею под девизом "слишком дорогие часы, на которые он вряд ли заработал праведным путем", но слишком уж это притянуто за уши. А я, в последнее время, старалась не привлекать  к себе лишнего шума без надобности. И к тому же, старалась действовать в последнее время в искупление своих грехов, к чему убийство невинного,  без повода, совсем не относилось.
- Верите в то, что однажды зло будет истреблено? Ну же, посмейся над моими вопросами, что подошли бы скорее столетней бабке, прожившей в деревне, чем юной девушке, ну или какому-нибудь свидетелю Иеговы, которому лучше было не попадаться на моем пути, поиздевайся надо мной, и мне будет достаточно этого. Разорву за неверие, на полном основании, блять. Но нет. Я ощущаю опасность, исходящую от этого мужчины, но так и не могу понять, с чем это связано. Работает на благо нашего главного врага? Душу растратил на достижение богатства? Сатанист?
Я чувствую ту удушающую злость, которая возникает каждый раз, когда знаешь, что будет правильным, но не можешь доказать почему. Просто знаешь. И готов землю рыть, только бы уцепиться за малейший, хотя бы за уши притянутый повод, но он, как назло, ускользает у тебя из пальцев. Мне всё равно, как глупо я выгляжу со своими вопросами, мне нужно лишь выяснить, права ли я в своих ощущениях. И теперь, утратив всякий интерес  к убранству церкви, я переключаю его на этого мужчину.
Он может начать ко мне приставать, приняв за блаженную, что не способна отдавать отчета всем своим действиям или оскорбить, и тогда, на полном том основании, подпишет себе смертный приговор, уж перед самой собой я найду оправдания, но нет. Что бы он сейчас не сказал, что бы не сделал, я должна быть уверена в том, что поступаю правильно. И я жаждала, что бы он сделал хоть что - нибудь плохое. Просто потому, что он вызывал у меня напряжение. А я, если речь конечно шла не о веселье казни, предпочитала оставаться спокойной.

прим.
* - под спойлером ниже.

Zотов "Ад и Рай".

…Речь прервал сильный, резкий треск. Сгорбленный митрополит, укрывавший голову чёрным капюшоном, встал во весь рост. Покрывало слетело прочь, упавшая монашеская шапка открыла стриженые светлые волосы. Огромные крылья цвета «металлик» развернулись за спиной – аж искры шипением отскочили.

– Вы все уволены, – спокойно сказала Раэль.

Щёлкнули взведенными курками сразу два автомата АК-47. Держа оружие навскидку, она повернулась – конференц-зал был перед ней, как на ладони.

– Мы на Небесах всегда знали – вас интересует только бабло, – продолжила девушка сухим, неживым тоном. – Теперь придётся платить…

Зал замолк в шоке – взгляды были прикованы к крыльям. То и дело слышался звон – из ослабевших рук на пол падали хрустальные фужеры с коньяком.

– Кто ты?! – сотряс пространство хриплый крик из президиума.

Раэль привычно закатила глаза к потолку.

– Ангел возмездия. Библию, надеюсь, читали?

Её слова вызвали бурю возмущения. Митрополиты встали с кресел, сжимая кулаки. Окладистые бороды тряслись в приступе праведного гнева. Страх исчез, уступив место раздражению от крайней наглости незваной гостьи.

– Крылья приклеила – решила, теперь умнее всех?

– Откуда взялась эта дура? Эй, милиция!

– Если ты ангел, то где твой «Патек Филипп»?!
Очередь из автомата ударила в люстру: всех осыпало блестящими осколками.

– Я предупреждала, – равнодушно изрекла Раэль.

«Бабочкой» раскинув обе руки с АК-47, она бешено завертелась на месте, как волчок, поливая конференц-зал свинцом. Лицо Раэль сделалось безумным – запрокинув голову, блондинка хохотала, в то время как пол покрывался десятками мёртвых тел. Жертвы падали справа и слева, обливаясь кровью, рядом с паштетом и омарами: промахнуться в такой тесноте было невозможно. Бойня продолжалась не больше минуты: дымящиеся автоматы дружно клацнули пустыми магазинами, словно поперхнувшись. Швырнув их через плечо, Раэль вытянула дрожащие, вспотевшие ладони.

– Welcome to Hell, – рассмеялась она. С кончиков пальцев сорвалось пламя.

Прохожие на улице вздрогнули, когда окна «Хайятта» взорвались, – наружу вырвался шар ревущего огня, повалил чёрный дым. Хором заныли сирены пожарной тревоги, противным пиликаньем заплакали десятки припаркованных у зданий машин. В воздухе повисли вопли раненых. Используя дым, как завесу, Раэль перелетела на другое здание и оказалась уже на Рождественке. Зайдя в лифт, ангел спрятала крылья под свободным чёрным плащом. Спустилась, вышла из подъезда и без помех скрылась в переулке. Стоило ей отойти на безопасное расстояние, зазвонил телефон.

– Ты срочно нужна в Ерушалаиме, – послышался в динамике знакомый мягкий голос. – Как можно быстрее, Раэль. Ад прислал конкурентов…

Задав пару уточняющих вопросов, ангел отключила на ухе блютус и побежала к проезжей части – срочно ловить такси в аэропорт.

Дорогу ей перегородил какой-то прохожий.

Раэль отработанным движением нащупала в рукаве нож.

– Эй, девчонка! Огоньку не найдется?

Она расслабилась, уловив запах алкоголя. Окинула парня взглядом. Белобрысый, как и она, нос картошкой, расстёгнутая, несмотря на мороз, куртка. Вышел из соседнего кабака? Что ж, ему ещё рано умирать.

– Иди туда, – показала Раэль направление. – Там сейчас много огня…

** - умерший в юном возрасте сын Ивана Грозного, который в книге Zотова числится ангелом.
*** - место между Раем и Адом, по книге Zотова "Ад и Рай", абсолютное "ничто". Убить того, кто уже умер нельзя, поэтому убитые ангелы и жители Ада отправляются туда.

Время беспощадно.
И даже если Виктории не грозит смерть от старости, ведь тяжелое бремя бессмертия лежало на ее плечах, она чувствовала на себе это. На ее глазах возвышались и низко падали империи. Вековые сооружения обращались в пыль, а век смертных и вовсе был короток. Что такое для богини всего-лишь пятьдесят, в лучшем случае, восемьдесят лет. Мимолетное мгновение. Из всех детей только один Александр оказался достоин бессмертия. В последнее время отношения с сыном разладились, она не благословила, а прокляла его. Он тоже теперь вынужден сталкиваться с постоянными потерями, ему приходится часто переезжать, потому что люди могут задавать вопросы. Но она не может потерять еще и его. Она боится, что тогда окончательно сломается. Сын — единственное, что у нее осталось. И может быть Александр когда-нибудь простит ее. В конечном итоге, это все, что имеет значение. Деньги, власть, золото, влияние — пустые слова, хоть смертные и ставят их превыше любви и преданности.Они поймут свою ошибку. Но будет слишком поздно.

Сварог.
Они встречались в прошлом. Она помогла ему, частично по доброте душевной, частично из расчета, что рано или поздно, она потребует с него равнозначную услугу. Семейные разборки, как это было знакомо богине победы. Она постоянно ссорилась с братьями и сестрой.
Его звонок стал неожиданностью. Редко кто стремится напоминать о своих долгах, обычно все надеются, что о них просто забудут, рано или поздно. Виктории пришлось отменить несколько важных встреч или отправить решать связанные с корпорацией вопросы своих заместителей. Ее личный секретарь уже ни чему не удивлялся. Она заказал для нее билеты в Грецию, Афины, не задавая лишних вопросов и в максимально короткие сроки. Она не представляла чего ожидать от этой встречи, как впрочем не знала, что ей попросить у славянского бога. Когда-то давно они договорились, услуга за услугу, но богиня сомневалась, что Сварог может ей чем-то помочь. В любом случае, невежливо будет не встретиться. Да и давно она не была в Греции, сюда стремилось все ее естество, в место, которое питало ее. Пусть Олимп потерял свое значение в широком смысле этого слова, именно здесь ее родина. Здесь она была сильнее всего.

Века прошли и не пощадили прекрасные, древние храмы.
Сердце сжалось при взгляде на то, что осталось от некогда величественного строения, которое будоражило души не одного поколения смертных и будоражит до сих пор. Ника прекрасно понимала, почему Афина, ее сестра, пытается забыть это зрелище. У любого почву из-под ног выбьет этот пейзаж. Она помнит это место в его первозданном виде и вздыхает. Скоро ветер, солнце, время и сами люди закончат свою работу. И не останется даже пыли под ногами. А они уже ничего не в силах изменить.
Мир меняется.
Остается только принять это и меняться вместе с ним. Или безнадежно отстать и жить в прошлом, упиваясь былыми легендами.
Вопреки первоначальному желанию прилететь сюда, предварительно немного размяться, богиня приехала на арендованном кабриолете. Развевающиеся за спиной волосы и шарф на высокой скорости создавали иллюзию полета. Жалкое подобие, конечно, но хоть какое-то утешение. Она давно уже не летала, боялась... боялась, что разучилась уже. Да и крылья старалась вызывать как можно реже, чтобы не бередить душевные раны. Она скучала по прошлому, но повернуть время в спять не может даже Юпитер. Ника не понимала, почему использует их римские имена, находясь на греческой земле, но все уже давно смешалось в ее голове. Виктория никуда не уходила. Они все изменились, когда вместе с центром цивилизации переехали в Рим, и не все в лучшую сторону. Кто-то считает римскую мифологию глупостью, ведь в ее основе лежит греческая. Говорит, что римляне ничего нового не придумали, а лишь взяли старых богов и поменяли имена. Но это не так. Не совсем так, вернее. Да, они переместили вместе с людьми и взяли новые имена, но правильно говорят, как лодку назовешь, так она и поплывет. Характеры богов изменились.

Выбранное для встречи место можно воспринимать как насмешку над ней и другими богами ее пантеона, лишнее напоминание об утраченном могуществе, но одного взгляда на Сварога хватает, чтобы понять, это дань уважения их прошлому. Ника улыбается богу, когда подходит ближе и легко целует его в щеку. Ничего серьезного, они всего лишь старые знакомые.
Сварог. Рада видеть тебя в добром здравии, — Виктория заговорила на его родном языке, не испытывая малейших неудобств. — Что привело тебя в эти края? — задумчивый взгляд богини скользит по развалинам, которые некогда были великим храмом в честь ее сестры. Ей неуютно в этом месте, но она старается этого не показывать. Она одета согласно погоде, легкое платье, распущенные волосы, тонкий шелковый шарф на шее, совсем не похожая на ту Нику, которую видел он в последний раз.

Прошло уже почти три месяца с тех пор, как Йен порвал с Микки.
А если быть точным, то через два дня и семь часов точно будет три месяца, хотя Микки отрицает и так часто, на все вопросы и взгляды сестры и даже Фионы, - а они, внезапно, нашли больше общих тем для общения, нежели раньше, - Мик лишь пожимал плечами, и бросал привычное "хули надо?", затягиваясь в очередной раз и выпуская горький дым изо рта.
Многого не надо, только бы забыть о том, что случилось. Только бы больше об этом не...
- Эй, блять, осторожно! - недовольно взмахивает рукой, поднимая со стола свою кружку и глядя волком на Мэнди. - Что творишь, а?
Сестра с утра была потерянная. Отсутствовала. Словно ожидала, что вот-вот, в любую минуту, дверь откроется и влетит Киньята с жутким желанием размозжить ее маленькую чудную головку о ближайшую поверхность. Не удивительно, что Мэнди даже кофе умудрилась мимо кружки Микки налить.
- Мэн? - щелкает пальцами у той перед носом, и младшая Милкович, вроде бы даже, отходит. Садится напротив брата и смотрит на свои руки, колупает ногтем лак, стирая его еще больше, а потом тихо шепчет:
- Мик, мне нужно тебе кое-что сказать.
- Ой, да хватит тебе! - переставил кружку, снова затянулся, и потушил сигарету о стол, к черту пепельницу, верно? Это же не для нас, не для сурового Милковича, потрудиться о том, чтобы окурок достиг своего правильного места. - Мы уже сто раз это перетерли. Труп он. Поняла? Труп! И не оживет! И зомбаком сраным он сюда тоже не явится. Расслабься, блин, хватит уже...страдать.
Мнется, все передвигает чашку, а Мэнди молчит, все ковыряет лак ногтем и Микки, жуя нижнюю свою губу, тихо спрашивает - теперь эта тема ему понятна,но говорить о ней он не желает, а коли говорит, то тихо, нехотя, словно боится, - Ты что...любила его, что ли?
Мэнди вскидывает взгляд на него, немного даже испуганный и после слабо улыбается.
- Нет! Нет, Мик, я не о том. Я хотела...
И он понимает, что дальше она заговорит о... Они не говорили об этом с тех самых пор. Не говорили об этом в ту ночь, когда она позвонила из телефона-автомата какого-то засранного мотеля, когда сбежала от придурка Киньяты, и попросила его, Микки, помощи. Не говорили об этом, когда Мик стоял над телом огромного черного ушлепка, а руки были почти по локоть в крови. И не говорили, когда копали могилу. Только молча сопели, и Милкович надеялся, что Мэнди не скажет что-то вроде "А Йен предупреждал меня". Он вообще надеялся, что больше никогда не услышит это имя...вслух. Про себя он произносил его часто. Отрицал, но произносил.
- Я тебя предупреждаю, Мэн, я просто тебя предупреждаю...
- Микки, пожалуйста!
- Да пошла ты, блять, со своим пожалуйста! - он вскакивает со стула, тот же падает с грохотом, переворачиваясь. От резкого скачка, стол чуть дрогнул, кофе выплеснулось из чашки, разливаясь по столу и сливаясь в одно сплошное пятно с тем, что налила Мэнди.
- Это было условие моей помощи, будь добра...хоть раз, блять, держи свой язык за зубами, а рот закрытым, а! Твою мать, Мэн...
Выдыхает, вытирает тыльной стороной ладони губы, смотрит на стол, на эту лужицу кофе, и развернувшись, уходит к себе. Тот же дом в южной части Чикаго. Та же улица, забор, та же кровать. А еще та же Светлана, с сыном Евгением, в отцовстве которого Мик до сих пор не был уверен, но Йен приучил его заботиться о нем, что ли... Хлопнул дверью, хотя собирался закрыть ее тихо. Выдохнул. Сел на кровать, снова выуживая пальцами из мятой пачки сигарету. Руки дрожали. Йен.
- Блять. - тихо и сухо бормочет, закуривая, и стараясь забыть, где именно он держит ту потертую фотку. Выкинуть бы...но теперь даже Светлана не позволяет, оберегая кусок фотобумаги, как какие святые мощи. Блядство, не так ли?

Раннее утро в лучшей юридической фирме Нью-Йорка, «Pearson&Hardman», отличалось повышенным оживлением, активной работой и шумом десятка кофеварок, не знающих отдыха, как и сотрудники компании. За две минуты до восьми часов идеально начищенный ботинок показался из лифта, вслед за которым появился и высокий мужчина в исключительно дорогом костюме. На долю секунды он задержался, кидая взгляд на фамилии именных партнеров на стене с едва заметным, но, все же, плохо скрываемым недовольством. Одна из них ему казалась лишней, и мужчина с удовольствием заменил бы её на другую, например, на свою собственную. А что, «Pearson&Specter» звучит гораздо лучше, презентабельнее и, главное, намного круче. В очередной раз Харви поразился, как Джессика может отрицать подобную очевидную истину, после чего направился к своему кабинету, прекрасно понимая, что времени оставалось совсем немного. Впрочем, особой поспешности он никак не выдавал, каждое его движение было наполнено самовлюбленной царственной ленью, которая удивительным образом сочеталась с решительностью и горячей уверенностью в себе. На самом деле, эти самые две минуты казались чуть ли не вечностью человеку, умеющему правильно управлять временем. Особенно, учитывая удобное месторасположение конференц-зала, который и был конечным пунктом назначения Спектера, всего в десяти секундах от его личного кабинета. К слову, вместо того, чтобы зайти в свою обитель, отдохнуть от насыщенного утра (которое началось еще несколько часов назад) и пройтись в последний раз глазами по документам о предстоящей сделке, Харви направился к месту своего секретаря. Удобно облокотившись на её стол, создавая угрозу нарваться на гнев рыжеволосой хозяйки данного пространства, старший партнер фирмы сразу перешел к делу, напрочь игнорируя всякие приветствия и прочие правила приличия, которые искренне считал банальной тратой драгоценного времени (1000$ в час, если быть более точным):
- Где Майк? – этот вопрос уже стал настолько популярным, что вполне заслуживал права оказаться на табличке, которую Харви всерьез задумывался заказать, чтобы отпала необходимость озвучивать одно и то же по несколько раз за день. Что-то в реакции девушки ему показалось подозрительно знакомым, отчего мужчина нахмурился и недовольно слегка наклонил голову набок: - Только не говори, что он опять опаздывает. Донна, - в последнем слове уже отчетливо слышался намек, то ли на раздражение, то ли на угрозу. К счастью, Харви вовремя вспомнил, что в вечных опозданиях его помощника виновата вовсе не его очаровательная секретарша, и потому в дальнейшем его тон смягчился. И причина вовсе не в том, что Донна вполне могла устроить ему жесткий день, после чего заставить долго извиняться за несправедливые наезды и иметь на это полное право. Конечно, нет. В любом случае, Харви решил придержать свой гнев, чтобы направить его на того, кто действительно заслужил услышать несколько цитат из фильмов, намекающих на полнейшую бесполезность и некомпетентность, на которые мужчина потратил почти полночи после того, как Майк в миллионный раз проигнорировал приказ своего прямого начальника пойти и купить себе нормальный галстук. К тому же, Спектера отвлек большой стакан кофе, от которого подозрительно исходил запах миндаля. Одно из двух, либо Донна, наконец, решила отравить своего начальника цианидом, либо, как и всегда, каким-то волшебным образом угадала, какой именно напиток ему захочется перед ключевой встречей с клиентом. Как ей удавалось наперед угадать, в какие дни Харви не успевал выпить кофе по дороге на работу, оставалось загадкой, ответ на который он перестал искать еще лет пять назад. Донна просто знала. Одно из тех бесчисленных качеств, за которые Спектер её ценил, считал совершенно незаменимой и не представлял уже себя без своей впечатляющей рыжеволосой секретарши. Без лишних вопросов о содержимом стакана, Харви взял его и сделал несколько больших глотков горячего бодрящего напитка, быстро кидая взгляд на огромные часы на стене. Еще минута. Опаздывать старшему партнеру было нельзя, пунктуальность в его профессии ценилась не меньше репутации непобедимого юриста. И все же, Харви решил дать Майку еще полминуты. Впрочем, будем честными, в любой другой ситуации мужчина уже б оставил Донне указание прочитать Россу повтор лекции на тему «в комнату со взрослыми тебе еще рано» и отправился на встречу сам. Но, именно сегодня присутствие Майка было крайне необходимо, если и вовсе не решающе. Дело своему «квотербеку»  торжественно вручила Джессика на совете старших партнеров, в обход Хардману, совершенно не задумываясь о том, насколько безнадежно проигрышным было оно изначально. Тот факт, что судья Джефферсон вообще позволил ему пройти дальше, было едва ли не чудом, основанным на ораторских талантах Спектера и его мастерскому блефу, благодаря которому удалось выиграть время в целых две недели. Этого Харви и Майку вполне хватило, чтобы обнаружить бомбу, на которой они собирались в один момент подорвать всю линию обвинения. Правда, без доказательств использовать эту информацию было невозможно, даже опасно, ведь могло привести к серьезному осложнению дела, учитывая, что главный свидетель, которыми мы таким образом пытались вывести из игры, был капитаном полиции. К счастью, доказательства нашлись, только вот забрать их сегодня и привезти в офис должен был Майк, который благополучно опаздывал, причем неизвестно насколько. Поднять телефон и звонить ему Харви, разумеется, не собирался. За тридцать секунд Спектер успел сделать еще несколько глотков кофе, сделать комплимент платью Донну, полушутливо пофлиртовать с ней, напоминая об их воображаемом браке, после чего, вернув прежнюю серьезность и прохладную раздраженность, он сделал заявление с видом генерала перед смертельным сражением: - Пора. Не могу больше ждать его. Придется придумать что-то другое. Передай ему… - вновь сдержав себя, чтобы не озвучить все свои мысли прямым текстом, которые явно не стоило произносить вслух при даме, Харви еще и осознал, что на это банально нет времени. Потому конец фразы оказался гораздо приличнее: - …что-нибудь на свой вкус. Главное, не забудь упомянуть, что он уволен, - последнее мужчина произнес с особо грозным видом, как, впрочем, и каждый раз, когда обещал Майку увольнение, что бывало довольно часто, но никак не сбывалось. Короткий кивок Донне, стакан с недопитым кофе возвращается на свое первоначальное место, а Харви уже направляется в сторону конференц-зала, готовый к бою. В такой ситуации мог бы сдаться кто угодно, но уж точно не Спектер. Раз нет фактов, придется действовать привычными методами: красиво блефовать и играть против человека.
Секунда в секунду назначенного времени Харви оказался рядом с конференц-залом, рядом с которым уже стоял его клиент, которому что-то настойчиво объяснял адвокат другой стороны. Слегка нахмурив брови, старший партнер обошел Райана и стал между ним и своим оппонентом, каким-то образом гармонично сочетая грозный вид и самодовольную маску на лице:
- Тебе запрещено обращаться к моему клиенту напрямую без моего присутствия. Впрочем, это уже не первое нарушение закона с вашей стороны, - без лишних объяснений и, не дожидаясь ответа, Харви положил руку на плечо своего клиента и с намеком на то, что незачем оставаться снаружи. Конечно, так сходу выдавать свою ключевую карту было рискованно, но в данной ситуации эффект оказался предсказуемым. Розенберг тут же принялся перешептываться со своим звездным свидетелем, тем самым капитаном полиции, именно его показания под присягой записывались сегодня на этой встрече. Сбить их с толку оказалось довольно просто. Вполне возможно, они как раз обсуждали, о каком именно нарушении закона шла речь, кто знает, как много они успели натворить. В любом случае, для того, чтобы разрушить дело, было достаточно дискредитировать Хоффмана, дальше все напоминало бы падение домино, легкое и неизбежное. Харви занял место справа от Райана, прямо напротив Розенберга, позволяя его клиентом сидеть лицом к лицу с моим. Впервые Спектеру настолько повезло с человеком, чьи интересы он представлял, с его таланту покерфейса могло сравниться лишь непроницаемое лицо самого старшего партнера. И это при том, что его обвиняли в жестоком убийстве молодой девушки, а в деле фигурировал нож с его инициалами, на её одежде его отпечатки пальцев, и в его машине найдены несколько волос с головы жертвы. Сохранять спокойствие в такой ситуации, должно быть, крайне непросто. Наверное, Райан действительно безгранично доверял Харви, который уже множество раз помогал и ему лично, и его семье, которая владела огромной корпорацией, занимающейся недвижимостью. Сам же поразительно спокойный клиент Спектера объяснял все тем, что был невиновен, а потому не собирался тратить на это свои нервы. Странно, но по какой-то необъяснимой причине Харви ему верил, пусть и, как обычно, гордо заявлял, что ему плевать на подобные подробности. При любом раскладе, он собирался одержать очередную победу, разгромив оппонентов, пусть даже и без Майка на своей стороне. После обмена дежурных вежливостей (и слегка нетактичных шуток Харви о фамилии своего противника, которые тонко намекали на тайное поклонение Гитлеру), началась запись показаний Хоффмана. Первые несколько вопросов Спектера были вполне безобидными, необходимыми для того, чтобы этот сукин сын почувствовал себя в безопасности, еще и приврал побольше под присягой, ведь было очевидно, каждое его слово полный бред. Наконец, выждав нужное количество времени, Харви устроил банальную уловку, известную всем студентам Гарварда с первого курса – начал довольно в быстром темпе задавать вопросы, требующие ответа из одного или двух слов, завершающим из которых был тот самый, ради которого вообще была назначена эта встреча:
- Как давно Вы узнали, что мой клиент спит с Вашей женой? – очередной вопрос вылетает из уст Харви с той же самой непринужденной интонацией, точно так же быстро и невинно. Его цепкий взгляд ни на секунду не отпускал Хоффмана, наблюдая ту самую реакцию, на которую ожидал. Если бы в суде принимались выражения лица за улики, дело уже было бы закрыто. Но, чертов Хоффман успел сдержать честный ответ, который явно был уже у него на языке. Вместо этого, он попытался принять возмущенный вид и переспросил:
- Что?
- Как давно Вы наняли частного детектива, чтобы проследить за Вашей женой? И что Вы почувствовали, узнав, что она променяла Вас на молодого и успешного миллионера? – в голосе Харви появился напор и тонкая издевка, которая должна была вывести Хоффмана из себя, и это почти сработало… Но, в разговор вмешался Розенберг, не давая своему клиенту произнести ни слова:
- Откуда у тебя такие сведения, Харви? Если нет доказательств, мы подадим иск о клевете.
- У нас есть доказательства, и твой клиент об этом прекрасно знает. Частным детективам стоит платить гораздо больше, и следить за тем, чтобы все копии фотографий были у тебя на руках, - последним предложением Харви обратился уже напрямую к Хоффману, продолжая быстро наступать: - Не говоря уже о данных телефонных звонков, выписках по кредитным картам и свидетельствам персонала отеля, - правдой было лишь первые два пункта, третий был додан просто для убедительности. К сожалению, Розенберг достаточно хорошо знал Спектера, чтобы не сдаться настолько просто:
- И где же они? Полагаю, в этой синей папке, ведь других в комнате нет, а ты бы не появился здесь неподготовленным, не так ли? – он протянул руку, готовясь просмотреть мифические доказательства. Надо отдать ему должное, за тридцать лет практики Розенберг научился ничему не удивляться и держать непроницаемый вид до конца. В эту секунду Харви понял, что с этим персонажем блеф не пройдет, он не отступит, пока не увидит документы своими глазами. А если позволить им уйти без признания на камеру, это означает проигрыш, ведь у них будет время, чтобы перегруппироваться и отбиться от этих обвинений. Впрочем, скорее всего, Розенберг и вовсе не верит в существование доказательств. Черт, Майк, где тебя носит. Сейчас самое время появиться с этой папкой.

Если не везет, то это надолго. Кхуши едва не опоздала на самолет, почти умерла от страха в небе, а заодно чуть не довела своей болтовней до убийства или самоубийства своего соседа – меланхоличного старичка с аккуратной седой бородкой и усталыми глазами. Впрочем, усталыми они были только в начале полета, а к концу – свирепыми и кровожадными. Потом она долго не могла пройти паспортный контроль: путалась от волнения в дупатте, потому что не могла вспомнить, куда засунула свой паспорт, и в итоге просто вытряхнула содержимое своей сумки прямо на стойку к немому изумлению работника таможни. Словом, поездка на Бали началась не слишком радужно.
От Денпасара до Нуса-Дуа Кхуши не отрывалась от окна автобуса, радостно размахивала руками и тыкала пальцем в стекло, увидев кайтсерферов. Она впервые видела океан, и он приводил ее в полнейший детский восторг. Это были лучшие сорок минут ее жизни!
Чемодан самым подлым образом раскрылся, вывалив на всеобщее обозрение свое нутро, когда Кхуши, стараясь не скакать от радости, словно щенок, шествовала по прохладному, похожему на площадь холлу отеля. Она охнула, опустилась на колени и принялась заталкивать свои вещи обратно. Очень близко, практически задевая ее пальцы, в этот момент по блестящему полу процокали великолепные длинные шпильки. Кхуши сначала отдернула руку, потом негромко воззвала к Богине и лишь, затем подняла голову.
Холл отеля словно расцвел от появления такой гостьи. Портье неуловимо подтянулся, а швейцар, который пять минут назад как бы невзначай отвел взгляд, не замечая Кхуши, просто в струнку вытянулся, и даже девушка на стойке регистрации улыбнулась с несвойственной ей приветливостью.
Женщина была высока, стройна и изящна, а ее породистое лицо выдавало не один десяток аристократических предков. Бриллианты, обычно излишние в подобных обстоятельствах, смотрелись весьма органично в ее ушах, ожерелье и на запястьях. Дизайнерская одежда, дорогой кожаный чемодан, уверенность в себе, возведенная в абсолют. Кхуши сразу же почувствовала себя замарашкой в своем неизменном сальвар-камизе с помпончиками на плечах.
- Миссис Райзада! – со всех ног бросился к даме портье.
Та лишь снисходительно позволила усадить себя в кресло у ресепшена и благосклонно принять из ниоткуда материализовавшуюся чашку ароматного чая.
- Миссис Райзада? – непроизвольно повторила Кхуши. – О, Богиня!
Та посмотрела на нее с недоумением.
- Мы знакомы? – холодно спросила она.
Кхуши съежилась под ее взглядом, внутри разлился холодок от нехороших подозрений.
- Миссис Арнав Райзада? – еще раз ошарашено повторила она.
- Вы знакомы с моим мужем?
- Были… Когда-то, - пробормотала Кхуши, чувствуя, как алая краска заливает ее лицо, шею и руки.
- Кто вы такая? – требовательно задала вопрос неземной красоты женщина.
- Меня зовут Кхуши Кумари Гупта Сингх… просто Кхуши Кумари Гупта.
- Та самая Кхуши?
Женщина посмотрела на нее еще внимательнее…еще презрительнее.
- Я вас представляла себе другой.
На некоторое время между ними повисло молчание, они внимательно оценивали друг друга.
- Я вас ненавижу, - по-светски сообщила жена Арнава.
Кхуши прислушалась к себе, невольно отмечая, как в миг, счастливое настроение от поездки испарялось без следа.
- Кажется, я вас тоже.

***

Расположившись на шезлонге возле бассейна, и наконец, устав затравленно озираться по сторонам, прикрыла уставшие глаза, подставив личико под солнечные учи палящего нещадно солнца. Проходившие мимо люди с удивлением и сопровождающими насмешками поглядывали на странную посетительницу отеля, облаченную в непонятное одеяние вместо привычных и не только, пестрящих цветастых купальников, чем могла похвастаться половина женского населения. И совершенно даже не представляя, как в тоже время, Кхуши с каким-то остервенением себя сдерживала, чтобы своими многочисленными сальварами-камизами не одеть большинство несчастных девушек. Нет, конечно, не подумайте, она была достаточно осведомлена о европейском стиле и различными тенденциями моды, наверное ей самой надо было идти в ногу со временем, быть как все, перестать сдерживаться, открыть свою красоту всему миру. Показать, чего ты достойна, а не прятаться, отгораживая себя навязанными ценностями, приличиями и традициями привитыми с самого детства. И все же...Кхуши отчасти понимала, пусть здесь не могло быть и в помине любимых, но надоедливых родственников, чувство быть опозоренной и от стыда мечтающий провалиться куда-нибудь, будет преследовать ее всегда. Ну, или на крайний случай, если с чем-то и насильно она могла расстаться, то с неизменной дупаттой никогда. Как, например, это было сегодня, когда Кхуши записалась на все спа-процедуры, чтобы хоть чуточку преобразиться для того... кто навсегда вычеркнул ее из своей жизни, лишил всех прав и кому она больше никогда не принадлежала.
И не будет. Потому что он женат. Потому что он снова так захотел. Даже, когда, она умоляла дать еще один шанс их отношениям, просила выслушать ее, не улетать и остаться  с ней, потому что она не сможет жить без него, дышать, существовать. Потому что любила. Даже тогда, когда по прошествии трех дней, он так и не соизволил вернуться, но прислал курьера с бумагами о разводе, а ей ничего не оставалось, как подписать их. Почти не глядя, не вдаваясь в подробности того, что ей положено и на что, она могла претендовать. Ей не нужны были какие-то побрякушки или дизайнерские сари, не нужно уважение в обществе и деньги. Ей ничего не нужно было, только возможность все исправить. Попытаться объяснить_разъяснить глупое недоразумение. Прикрывающую как благо для того, чтобы все были счастливы, но на деле отравляющую своим ядом никчемную ложь. Но что ей еще оставалось? Кхуши устала...устала тянуть все то бремя, что разом свалилось на ее хрупкие плечи и особенно, от бесконечных страданий и боли сестры. От извечных пересудов и сплетен, что неминуемо следовали с тех пор, как именно благодаря Кхуши первая свадьба сестры так и не состоялась. И только поэтому, девушка собственноручно принесла в жертву собственное счастье, наивно полагая, что молчание-золото. Правда, это не мешало тому, как она все равно, упрямо и настойчиво, с какой-то мазохистской самоуверенностью, продолжала приходить в Шантиван каждый день.
Веселая, глупая, беспечная и радующаяся жизнью - неизменная маска ставшей на ее лице. Кхуши играла, играла настолько убедительно, что верила самой себе. И семейство Райзада, так же тепло принимала ее всегда, особенно Анжали. Дожидаясь, пока Кхуши вдоволь насладиться, купаясь в безграничных объятиях и счастливой улыбки сестры, пока вдоволь не наговориться, чтобы затем мягко, но настойчиво беря за руку увести подальше ото всех. Но и тогда Кхуши держалась. Говорила убедительно. Все хорошо, да, развод - это всегда грустно и тяжело, но все было поспешно, не сошлись характерами, с кем не бывает? Действительно, со всеми бывает, но это не сломило Кхуши, она по-прежнему верит в святость брака. Вот только больше ни о каком замужестве не может идти и речи - это конечно она всегда оставляет все время недосказанной мыслью. Как впрочем и тот факт, что она не сможет и не захочет никого больше любить.

И может, поэтому, так настойчиво и уверенно, почти доводя себя до отчаяния, ей сейчас хотелось, чтобы обжигающие лучи солнца проникая под кожу, могли безболезненно_незаметно выжигать из памяти без остатка каждый жест, каждый взгляд, каждое слово и прикосновение его рук, губ, и служившим любым упоминанием о человеке, который играл ее жизнью, руководил, манил, отталкивал, притягивал, держал близко, желал, ненавидел, возможно, когда-то любил, но не подпускал к сердцу. Заставить себя хоть раз, поддавшись голосу разума последовать его совету и оставить все в прошлом. Жить дальше, а не искать ответы_лазейки на то, чего уже никогда не будет. Наконец, перестать надеяться, убеждая в первую очередь, свое ноющее покрытое все новыми шрамами сердце, в этом. Утереть не прошеную слезу, что против воли теплой дорожкой пробежала по щеке, в очередной раз. Теперь, когда он здесь, он рядом, она не знала, как ей быть дальше, что делать и стоит ли? Вряд ли, само появление присутствия вновь в его жизни сумасшедшей девчонки будет положительно одобрено. И все равно, ей нужно было только убедиться, ведь потому, именно сюда Анжали и решила отправить девушку, преподнеся неожиданно в очередной визит билет в райское и красивое местечко, как подарок на день рождение, которое Кхуши больше всего хотела провести в одиночестве? Не было никаких сомнений, в том, что бывшая золовка отчасти, но была в курсе, по - крайней мере странной свадьбой своего Чотэ. И причины, из-за которых он женился, должны быть очень весомые. Кхуши слишком хорошо знала Арнава и то, что он не мог так легко предать все, что между ними было. И та ведьма просто его околдовала, приворожила своей неземной красотой и по сравнению с ней, Кхуши была блеклой скучной мышью, у которой нет драгоценных украшений и нарядов.  Но есть то, что ни за какие деньги не купить – доброе самоотверженное сердце, любовь к жизни и умение радоваться любой незначительной мелочи, несмотря на все недостатки этого жестокого мира. Близкие люди, которые всегда готовы поддержать, защитить. И все то, что так бесило Арнава, сводило с ума, но заставляло тянуться, пробуждая в себе давно забытые чувства заботы и беспокойства, что непозволительной роскошью было доступно только его любимой Анжали.
Тяжело вздохнув, Кхуши вновь распахнула глаза, сладко потянувшись и тут же принявшись обмахиваться газеткой кем-то оставленной забытой на столике. Становилось настолько жарко, что казалось, дышать было уже нечем.

- Два стрелка на три часа, - Магда поворачивается на указанный градус, выпуская одну за другой две пули. Её противники защищены бронежилетами, но от выстрелов в голову не спасают даже лучшие бронежилеты. Особенно, если пистолеты в руках меткого стрелка, которым, без ложной скромности, была Кара Стентон. Именно на это имя вот уже три года отзывается Магда Леншерр.
Выпускница морской пехоты, которая заинтересовала ЦРУ ещё до своего выпуска. Быстрая вербовка и быстрый карьерный рост. Магде нравилась полевая работа, именно в бою она проверяла себя на прочность. Себя, свои навыки, свои таланты. Она привыкла работать одна, ради чего пристрелила собственного напарника - ей дали взрослого мужчину в помощники, но он больше помогал противникам, нежели ей самой. Он не был предателем, просто постоянно совал свой нос в её дела и путался под ногами. А ещё он был отвратительным собеседником и имел странное чувство юмора. Отсутствие чувства юмора - достойная причина умереть. Магда пристрелила его быстро и без лишней сентиментальности, а после списала его смерть на несчастный случай - пуля была не её калибра и вообще выпущена из чужого пистолета, где нет её отпечатков пальцев. Магда была предусмотрительной женщиной, иначе умерла бы ещё шестнадцать лет назад.
Магда умела выживать.

Магда вставила новый магазин в пистолет, оглядывая местность. Десять трупов - это несерьёзно, впрочем, чего она ожидала от склада наркоторговцев, который был расположен в жуткой глуши? Для этого задания ей пришлось добираться на вертолёте, и пилот сейчас с удивлённым (даже несколько напуганным) видом обозревал местность. ЦРУ отправило Магду в Европу, на территорию чужого государства совсем одну, не обещая поддержки. Она приняла это задание с интересом - обычно, у неё всегда был план эвакуации, а сейчас даже связи с руководством не было. Если её поймают - ЦРУ от неё отречётся, признав врагом. Магда принимала эти несколько циничные правила игры, ровно, как и знала, что если её скомпрометируют, то её уберут свои же. Правила выживания без сказочных соплей. Жизнь - это не красивый фильм про шпиона, где в конце главный герой всегда побеждает. Здесь можно и проиграть.
- Вылезай и грузи товар, - Магда показала дулом пистолета на небольшое сооружение, которое можно было бы принять за сарай, не будь оно из бетона. Скорее бомбоубежище военного образца - вряд ли они бы построили в лесу что-то новое и своё. Если верить Сноу, то неподалёку находится небольшая деревня, оттуда и поступил сигнал тревоги - местные жители, напуганные и суеверные, решили, что в лесу завелись едва ли не древние лесные духи, что жгут костры безлунными ночами. Оказалось, что небольшой склад наркодилеров, которые иногда давали убежище известным террористам - кто будет искать их посреди леса, куда даже на машине не добраться? Магде не повезло, знакомых лиц не было, но двое выживших могли бы много интересного поведать её нанимателям. Магда связала им руки пластиковыми стяжками и погрезила в вертолёт, сначала надев на головы мешки. Пилот уже вылез из кабины, пытаясь подобраться к кокаину. Магда закатила глаза, с трудом удерживаясь от желания потратить ещё один патрон. Удерживал тот факт, что вести вертолёт и держать преступников одновременно она не может. Да и плохой из неё пилот.
- Я прогуляюсь. Дойду до деревни, откуда поступил вызов, посмотрю, - что бы спасти пареньку жизнь, Магда решила просто подышать свежим воздухом. Помогать ему она не собиралась, а выжившие преступники были в отключке. Трупы и бункер они уничтожат здесь за минуту до ухода, взрывчатку Магда уже заложила. Мальчику просто нужно поносить небольшие мешки от склада до вертолёта, ничего сложно, даже идиот справится за полчаса. Даже за пятнадцать минут, если будет двигаться быстрее и не тупить.

Деревня, нет, деревенька, потому что назвать эти двадцать домов, стоящих в лесной глуши деревней язык не поворачивался, была не такой тихой и мирной, как надеялась Магда. Она ожидала видеть обычную картину деревенской жизни, которую некогда рисовала в своей голове, да и видела на картинках: дым из труб, чумазые детишки на дороге, коровы на лугу. Леншерр была в деревнях лишь по работе и не видела ни коров, ни детей. И сейчас она увидела лишь зарево пожара на другом краю деревни.
- Это объясняет, почему они не услышали выстрелов, - склад находился далеко, но в лесу прекрасное это. Поначалу Магда использовала глушитель, но потом в пистолете кончились патроны, а откручивать глушитель просто не было времени. Поэтому она и шла проверить в деревню - хотела убедиться, что местные жители не подняли панику. Если что, можно было бы списать всё на тех же злых духов. Суеверные люди такие удобные.
Но вот, успокаивать их не пришлось, они были слишком заняты горячим домом. По крайней мере, это трагичное обстоятельство занимало всё их внимание. Магды хмыкнула, думая, помогло ли им провидение или ЦРУ, и уже планировала вернуться обратно к вертолёту, что бы убедиться, что всё готово, как услышала женский крик. Пронзительный, он буквально дышал детским страхом. Магда замерла на месте, не в силах сделать шаг прочь. Ощущение дежа вю, и лёгкая паника накрыли её с головой, не давая пошевелиться.
Аня! Она уже слышала крик маленькой девочки, который доносился из горящего дома. В это время она испуганно сжимала руку молодого мужчины, своего мужа, из-за которого и погибло то юное создание, до сих пор жившее в сердце совей матери. Чёрства и бездушная (по мнению большинства) Магда, до сих пор хранила образ своего первого ребёнка. Единственной девочки без изъянов, которая умерла на её глазах. Умерла из-за её отца.
И сейчас, слыша снова этот крик, женщина просто не могла следовать своим намеченным планам. Проверив количество патронов в магазине, она сняла его с предохранителя и уверенно пошла к горящему дому, вскоре сорвавшись на бег. В небольшой деревне были свои плюсы - она оказалась у горящего дома всего через пять минут. Остановившись в тени, женщина внимательно всматривалась в огонь, пытаясь понять, где та кричащая девочка. Существовала ли она на самом деле или Магда уже начала сходить с ума?

Живя в городе Мистик Фоллсе, где девяносто девять процентов местного населения состоят из вампиров, ведьм и оборотней, ты не можешь полноправно располагать своим будущим и строить планы на завтрашний день. Ведь еще только вчера ты был обычным человеком по ту сторону занавеса, считающим, что оборотни родом из сказок, а о вампирах пишут только в книгах. Подозревал, что в городе что-то творится и слишком часто списывал на крупных хищников, инопланетян или политиков. С экранов телевизора дикторы предупреждали - не выходить из дома в темное время суток, будьте осторожны. Еще вчера я была девчонкой, которая пытается добиться внимания от противоположного пола с простыми правилами, капитаном группы поддержки и громадным списком в области общественной деятельности. Пока в наш город не приехал красавчик Деймон Сальваторе. Елена начинает свою точку отсчета, как она называет "настоящей жизни", с того момента, как она столкнулась с младшим Сальваторе в мужском туалете. Моим камнем на дно был Деймон. Милый демон, в руках которого я была игрушкой и ходящей артерией. По утрам я захлебывалась от ужаса, когда его глаза заливались чернотой, а во рту вырастали клыки. Коварный демон стирал воспоминания, как только его голод был удовлетворен. К несчастью или к счастью, мои злоключения на этом не закончились. Моя смерть была от руки моей лучшей подруги с большими кудрявыми локонами. Она звала себя "Кэтрин" и была на несколько сот лет старше самой Елены. Первоисточник, так сказать. Да и тогда я не сосем понимала мистических вопросов/проблем. Ведь с первыми лучами солнца я смогла открыть глаза, а мой кошмар растворился. Правда, появилось странное жжение от солнечных лучей и непонятный голод. Когда мои клыки вонзились в медсестричку, пришло осознание. Со мной что-то не то. Я стала существом, нечто, нечеловеком.
Глупо строить планы на будущее: колледж, замужество, дети, внуки. Глупо, когда таких простых вещей, как "старение" и "деторождение" мне уже не испытать. Мои стрелки часов остановились на цифре семнадцать - еще не взрослая, но и не ребенок. Отвратительный возраст.
- Испугали большие металлические штуки? Дорогая, они называются "машинами". Надеюсь, ты за ними не бегала? - Слегка приподнимаю брови, удивленно суживаю глаза, ожидая историю о том, как Хэйли скакала по горам, охотилась на куниц и горных баранов, бегала по камням и выла на луну. (Чем еще в горах можно заниматься, если от тебя несет псиной?!) За чем эту девчонку притащил Тайлер? Что ей нужно от него и Мистик Фоллса? Шмоток, разнообразия, поймать сеть? Хотя не уверена, что в горах есть хоть одна мобильная вышла. Брюнеточка вела себя так, словно она хозяйка в этом доме. Слишком вольно, слишком не сдержанно, слишком вызывающе. Королева волков. Я подавляла в себе желание выцарапать ей карие глазки и вытащить за волосы из особняка Локвудов. В конце концов, друзья моего парня не обязаны быть моими друзьями. И какой бы она помощи не оказала Тайлеру, здесь ей не рады.
Нам не нужно играть в кошки-мышки, в догони-поймай. Хэйли с первой моей секунды появления в доме ощутила мой запах, мой мертвецкий аромат, приправленный духами от Шанель. Мне не нужно скрывать того факта, что я носферату. Это плюс. Собственно, на этом все положительные моменты нашего знакомства заканчивались.
- Можешь помечтать. - Моя улыбка сверкает тысячей бриллиантов, я заправляю прядь за ушко и знаю о своей неотразимости. Да, сейчас захлебываюсь ревностью, но и осознание и вера в то, что Тайлер Локвуд мне не изменит не покидает меня. Он может быть плейбоем, миллионером и мистером Красавчиком. Наши отношения не дали трещину, а укрепились еще сильнее. И кто-кто, а эта девица уж точно не станет между нами. Да и я была полна надежд и решимости и почти_безоблачное развитие романа.
Водить гостью по злачным местам, показывать достопримечательности и знакомить со своими знакомыми у меня желания не было. Просто хотелось забрать Тая и пощебетать с ним или придаваться другим, более интересным развлечениям. К счастью, Хэйли тоже не хотела показывать свою персону всему миру. Об этом свидетельствовала ее поза в кресле и косые взгляды на бар. Пьянчужка?! Каждый по-разному акклиматизируется - кто-то запирается в туалете и ревет, кто-то впадает в спячку, кто-то изучает карты и сплетни. Меня не очень прельщала картина передавать через дверцу туалета салфетки и выслушивать "какой холодный и пустой город" и что "ее никто не понимает". Какой бы я не была сплетницей и любительницей подслушать, рассказывать первой-встречной девушке о своих подругах тоже не хотелось. (Каюсь, грешки были. Но там было внушение!) А Хэйли относилась к четвертому типу - ей необходимо было хлебнуть горькой. Скучает по своим козочкам и козликам?
- У тебя хоть фамилия есть, спустившаяся с гор? - делаю глубокий вдох. Я не признаю свое поражение. Иду на некоторые уступки. Может, там в лучших подружках у нее ходило Йетти и единственным способом общения, на которое способна девчонка - это плохо скрываемый сарказм? Прекрасно понимаю каково это чувствовать себя новенькой в чужом городе. После обращения для меня все было ново. Словно кто-то разбил мои розовые очки, а правила этой вселенной не выдал. Волчица забирается на барную стойку. Явно берет на "слабо". Не так я себе представляла первый день Тайлера в городе. - Моя мама шериф и она обязательно тебя выпроводит за пределы города. - Говорю серьезным голосом, - если застукает с поличным.
Обхожу барную стойку и в маленьком холодильничке достаю клубнику (планировала частную вечеринку на двоих), но раз Тайлер такая задница, то ему обломится. Ставлю на отполированную стойку еще один бокал и выжидающе смотрю на Хэйли.

[float=left][/float]Каждый из нас, кто живет на этой гребаной земле стремится к тому, что принято называть удовлетворением собственного эго. Каждый из нас, как бы яростно он того не отрицал, стремится к тому, чтобы показать себя во всей красе. При первой встрече. Это уже потом, при дальнейшем общении начинают всплывать подводные айсберги и весь лоск первой встречи сходит на нет, шелуха осыпается, блеск меркнет, обнажая в тебе самом самые потаенные и острые чувства, эмоции, поступки. Только с ходом времени ты понимаешь, что твой собеседник не всегда такой нашарпенный, что глаза голубые только благодаря линзам, что по утрам это вовсе не солнышко улыбающееся, а грозовая туча, угрожающая затопить все, что только возможно, что во время голодовки лучше быть где-нибудь подальше, а такие нежные чувства, как любовь и вовсе иногда режут по живому. Все мы рисуем картинку себя не жалея при этом красок, выбирая их очень тщательно, смакуя каждый мазок и выверяя каждое движение. Да, мы скрываем этот факт, людям вообще свойственно многое скрывать. Тогда кажется, что при таком раскладе тебя не смогут застать врасплох, что тайны смогут уберечь тебя от неудобных ситуаций в будущем, что ты то будешь тем единственным, кто опровергнет суждение, что все тайное рано или поздно становится явным. Все пытаются. И я пытаюсь. И эта блондинка напротив тоже пытается. Просто у каждого на то свои методы. Не могу сказать, верю ли я в успешный исход этой затеи, ибо знаю, что не умею быть загадочной что кисейная барышня средних веков, но все же... все же тоже не спешу раскрывать перед каждым встречным-поперечным свои слабые стороны. Да и сильные тоже. По девушке напротив невооруженным глазом видно, что ни черта она не рада знакомству и все эти слова благодарности сказаны лишь для того, чтобы поставить в своем воображаемом списке морали и нравственности очередную галочку. Будь на то ее воля и не будь Тайлер замешан во всем этом, она бы уже давно с особым усердием выцарапывала мне глаза при этом не церемонясь в движениях.
Я по-разному представляла свое прибытие в Мистик Фоллс. Я могла с первого дыхания возненавидеть этот маленький городок, наполненный до отказа всякой нечистью и сверхъестественными существами. Могла наоборот воспылать неземной любовью к этому месту, которое мне по сущности подходило практически идеально и которое поможет мне узнать больше о своей семье. Могла не испытать вообще никаких эмоций. Это потом, позже я скажу этому городку спасибо, ведь именно благодаря ему и встрече с Майклсонами в моей жизни появится смысл. Но это будет позже, а теперь я даже не задумываюсь о таких глобальных вопросах. Однако то, что мое знакомство с городом пройдет под руководством этой барби, хлопающей на меня своими большими ресницами и целенаправленно искажающей мое имя, я даже предположить не могла. В ответ лишь снисходительно усмехнулась и немного уставше отвела взгляд в пол. Волосы мокрыми прядями упали на глаза. Я никогда не сомневалась в том, что мужчины не созданы, чтобы урегулировать какие-то острые углы, поэтому даже не удивилась, когда Тайлер, стоило только нам с данной особой оказаться на одной территории, ретироваться куда-то по своим делам. Это был лучший вариант. Именно мужской, дерзкий и окончательный. Поправляю волосы и поднимаю взгляд шоколадных глаз на вампиршу. Ах да, я же не сказала - эта блондинка Керолайн была вампиршей. Ирония судьбы. Кажется, где-то в России есть даже фильм с одноименным названием, правда речь там идет не о хладных... но да ладно, что-то мы отвлеклись.
- Всегда пожалуйста, Керолайн, слащавая улыбка и намеренный акцент на правильном произношении имени. - Знаешь, живя в горах, начинаешь немного по-другому относиться к некоторым вещам..., несколько шагов в комнату и вот я уже в глубоком кресле, подогнув под себя ноги и в полной готовности поведать интереснейшую историю о том, как незабываемо жить в горах. ...но мне кажется, что здесь в городе... хм... людям не совсем интересно об этом знать. Вас беспокоят куда более насущные проблемы, закончила я на позитивно-усмешливой ноте. Скажете, что я веду себя дерзко? А разве это запрещено? Да и вообще, по-моему я сюда приехала не для того, чтобы церемонничать с вампирами. Я повела носом будто бы учуяв что-то интересное и очень яркое в аромате, однако не особо мне приятное. - Слишком душно, тебе не кажется?, задаю я вопрос прикусив нижнюю губу. - И да, можешь расслабиться, я не буду прыгать на твоего волчонка без его согласия, очередная усмешка и я обращаю свое внимание на маленький столик, на котором стоит графин с янтарной жидкостью. Приходится встать с кресла. Одним движением ополовиниваю бокал и подношу его край к губам. Стоять было как-то неуютно, а возвращаться в кресло желания не было и не найдя более подходящего решения, усаживаюсь на барную стойку. [float=right][/float]Терпкий аромат практически сразу перебивает запах вампира, что не может не радовать. И только после первого глотка, будто бы спохватившись, отнимаю бокал от губ, немного замедленно их облизываю и в пригласительном жесте протягиваю пустой бокал малышке напротив: - Составишь компанию?.. маленькая пауза, ... хотя... а тебе уже исполнилось восемнадцать, когда тебя укусили? А то еще схлопочу за распитие спиртных напитков с несовершеннолетними, внимательный взгляд из-под полуопущенных ресниц и явный вызов. Я не умела дружить, и этот факт был мне известен уже давно. Тем более дружить с теми, кто изначально настроен на войну со мной. Я не могу сказать, что эта вампирша мне неприятна, но и сказать, что мы станем лучшими подругами, как того хочет Локвуд, я тоже не могу.

Когда в жизни что-то идет не так, закономерным желанием является необходимость поговорить об этом. Первым делом - поговорить с родственниками. Для Снежки это не вариант. Отец и мать, обедневшие крестьяне, обитали в Родных землях, а после наступления Врага - неизвестно, остались ли они в живых. Сестра Белоснежки - Роза Красна в настоящее время живет черт знает где. Ранее она таскалась по неблагополучным районам Нью-Йорка, занималась распространением какой-то ерунды, помогла индейцам, примыкала к различным группировкам. В хронологической последовательности Снежка могла напутать, но суть оставалась одна: если бы она рассказала сестре о вещах, что беспокоят ее, то та, наверняка бы, предложила ей снять напряжение в питейном заведении. Возможно, Белоснежка ошибается, но почему-то ей кажется, что с этой проблемой алкоголь помочь не сможет. И не сможет только потому, что не так давно и в Фэйблтаун пришел сухой закон. А следом за ним волна недовольств и претензий. По большей мере, все они касались самой Белоснежки - она, как заместитель мэра, внесла столь сомнительную инициативу.
...если беда, а родственников нет, напрашивается другой вариант - пригласить близкого друга, объяснить ситуацию и попросить совета. Но Белоснежка была застенчивой девочкой, которая выросла в не менее застенчивую женщину, а теперь по роду своей деятельности она была вынуждена работать одна. Соответственно, принимать решения самостоятельно и нести за них ответственность.
Снежка задумчиво прикусила уголок карандаша. Странная это штука - совесть. Если раньше совесть делала все, чтобы душа успокоилась, то сейчас она явно работала наоборот. Каждое утро Бела, с усталыми от бессоных ночей глазами, пробиралась к двери кабинета, отмахиваясь при этом от пришедших, и не совсем довольных, жителей Фэйблтауна. Выслушать всех - дня не хватит, а удовлетворить их просьбы - тем более. А дабы избежать внеочередных визитов, девушка велела Бафкину держать двери закрытыми. Обезьяна, кстати говоря, всем своим видом стремилась показать недовольство. Еще бы: от сухого закона Бафкин страдал больше, чем кто-либо в городе. Не исключено, даже больше, чем Холли заработок которой целиком и полностью строился на количестве выпитого посетителями), или чем Дровосек (расположение которого прямым образом зависело от стаканчика-другого), или чем Бигби (который, на худой конец, грешил выпивкой в ее обществе) - при упоминании последнего Бела сморщила нос. Изо дня в день она закрывала глаза на поступающие жалобы и с уверенностью заявляла, что принятие такого закона - явление необходимое. Живем в Фэйблтауне, Фэйблтаун, в свою очередь, находится  в Нью-Йорке, - вопрос подчинения нормативным актам должен блокироваться еще на стадии зарождения. И никаких "но мисс Сноу!", - девушка обратила взгляд в сторону Бафкина. Малейшее отступление может повлечь подозрения. Этим Снежка рисковать не могла.
В тайне Белоснежка хотела, чтобы что-нибудь произошло. Чтобы что-нибудь привело ее в чувство. Зеркало, граммофон или даже чья-нибудь злая шутка. Что-нибудь, что смогло бы ее отвлечь, развеять ее сомнения насчет того, что правильно, а что - нет. Что-то,  что дало бы ей возможность выйти за пределы привычного хода вещей - будто люк между реальностью и чем-то неземным, откуда бы вывалилось решение всех проблем.

Эггзи – весельчак, дитя улиц, разодетый в спортивные шмотки и с бараньим упрямством игнорирующий все, что так настойчиво пытаются ему навязать. Вся эта высокосветская шелуха просто не для него, заметьте это уже хоть кто-нибудь!

Гэри – внимательный молодой человек, чьи эмоции иногда хлещут через край, который, если очень захочет, может и горы свернуть. Которому просто не повезло обрасти этой гниющей коркой, которая отрывается с огромным трудом. Но ведь отрывается, показывая настоящего парня, и это – главное.

Анвин – электронный текст на зеленоватом экране монитора; стремительно летящая вниз отметка, приближающаяся к опасной высоте; фотография, рядом с которой строка почти идеальных результатов. В конце концов, он – трепыхающееся и изрядно матерящееся изображение на видео-трансляции; фигурка, которая знает цену словам. А в Kingsman знают цену таким «фигуркам», отбирая только лучшие, а бракованные, как этого надменного упыря Чарли, отправляя домой. Эггзи не смог сдержать порыва какого-то искреннего хохота, когда наблюдал за тем, как этот хорек с треском провалился, а где-то в глубине души затаился росточек страха за то, что и он сплохует, подведет Галахада, который сейчас как-то неодобрительно взглянул, и это действительно заставило парня заткнуться. Ну, типа, манеры - лицо мужчины и все такое. А своим ржачем Анвин ну никак не повышает свой статус в глазах других, которые, впрочем, слишком тактичны, чтобы прокомментировать это вслух. И пора бы всем уже признаться, что Хескет достал не только его самого.

* * *

Юноша уже почти свыкся с тем, что в костюме кандидата и с прилизанными волосами он похож на какого-то заключенного-ботаника, что ботинки «говнодавы», пускай и по-кингсменовски вычурные, очень сложно испачкать (Анвин старался), что старикашка в магазине, видать, всегда улыбается, и что Ричард – не самый позитивный собеседник. Зато, мерлиновская сошка был надежным напарником, в чем Эггзи уже успел убедиться, хотя и «выбирал» тогда наугад. Всего-то надо было прочитать описание и выразить свое «Я хочу работать с этим чуваком», что Анвин и сделал. Правда, он надеялся на какого-нибудь развеселого задрота, которому, быть может, удастся таки заставить парня начать просмотр Star Trek, а не на любителя тыкать ему в нос своим «Я тут поболее тебя нахожусь, так что имей совесть и слушайся, если хочешь стать Ланселотом. Или помоги мне, потому что я хочу остаться здесь насовсем». Что там? А, да, кажется, Милтон позавчера обмолвился, что он здесь тоже, вроде как, не полноправный агент, хотя и носится с поручениями Мерлина. И кружки ему бьет, потому что именно с этой новостью ДжейБи встречает его сегодня, и, по правде говоря, это не может не вызвать гадкой ухмылочки, потому что справедливость, по мнению парня, наконец восторжествовала. За случай с парашютом как минимум. К слову, напарник тоже был при всем параде, что немного удивило почти-что-Ланселота.
Выслушав краткий, но довольно эмоциональный рассказ - этому парню бы в театр или кино податься, а не в подмастерье к гению IT в сверхсекретной шпионской организации, - Гэри сопит и бросает взгляд на неприметную дверь, ведущую в кабинет того-кто-снисходил-до-них-всего-один-раз.
- А мы что, к старику вместе идем?
Его уведомили, что свое последнее испытание Эггзи проведет ни с кем-то, а с самим Артуром – довольно неплохим стариком, как ему показалось. Но никто не говорил, что ко всему этому еще и Ричарда приплели. Зачем и почему – вот главные вопросы, хотя рекрут не особо удивиться, если все это время этот парень просто наблюдал за ним, чтобы сегодня, так сказать, «сдать отчет». Ну, Гэри ведь старался изо всех сил, так что ничего такого прозвучать не должно, на что он очень надеется.  Впрочем, была не была, верно?
- Войдите, - слышится после негромкого стука Эггзи и парень, через плечо оглянувшись на подошедшего ближе Милтона, тянет ручку двери на себя.

А давай с тобою скинем этот запрет
Виноватых и безвинных среди нас нет
Хочешь я тебе открою главный секрет,или не хочешь?

Так бывает всегда. Человек падает, обрастает опытом и шишками, ранами и шрамами, воспоминаниями и потерями. Душа покрывается мозаикой трещин там, где больно. Чернеет, где ее касается холодная рука смерти. Покрывается яркими звездами в моменты забвения и радости. И заживает под бальзамом из любви, дружбы и доверия.
Эллисон Арджент - дочь оружейного барона. Элли  - потерянная девочка, отправившая на поиски обидчика матери. Арджент - лучница. Гримм, ступивший на тропу войны. И не допускающий, что бы кто-то преградил дорогу.
Темной птицей боль пытается вырваться из груди. Девушка морщится, пальцами крепко цепляется в подушками, ногтями прорывая нежную шелковую ткань. Кончики пальцев касаются холодной набивки. Так же она себя чувствует - потрошеной, с оголенными нервами. Делает глубокий вдох, вызывая в уме ассоциативный ряд. Розы, ромашки, ложки. Она прочитала в одной из медицинских статей, что данный метод научно доказан и часто используется психотерапевтами и врачами, у которых под руками не оказалось сильного анальгетика. Он не снимает боль. Рана продолжает пульсировать. Но если сосредоточиться на других вещах, то боль и манипуляции, производимые врачом ( в данном случае недоврачом, копом), отходят на второй план. Наверняка, эту статью опубликовал один из англичан. Потому что она не работала! Перед глазами не стояли поля алых роз или целая армия оловянных ложек, отправляющихся в поход. Там была лишь ночь, зловонное дыхание зверя и его почти победоносное рычание. Арджент отбрасывает эту идею, как старые вещи из чердака. Не прошло и пары минут, как любопытство Бёрхардта взяло верх над приличием. Наверное, поменяйся они местами, брюнетка тоже желала б знать предысторию. Но Эллисон упряма, как тысяча слонов. Так же она понимает, что Ник с легкость после "операции" может выпустить на решетчатую свободу, сообщив своим друзьям-копам об инциденте с ней. Она не прочь отдохнуть, но терять день не хотелось еще больше.
- Ник, большое спасибо, что латаешь меня и что не отвез в полицию, и что помог убежать потрошителю.- Лучница закатывает глаза, легкая улыбка касается ее губ. - Я правда, это ценю. Сейчас, ты - единственный, кого я знаю в этом городе. Но это не делает нас близкими людьми.. И потом, такие истории на трезвую голову не рассказывают. - Пропускает мимо ушей фразу про поправку. Портленд - красивый город, полный достопримечательностей и холодного морского воздуха, различных существ и ярких событий. Город моряков, с богатой историей, где в пять утра на прилавках можно купить самую дешевую и самую свежую рыбу. Где воздух свеж и чист. Он пропитан солью и надеждами. Но это не то место, где Арджент предпочла остановиться на неделю и дольше. Тем более в компании почти незнакомого мужчины, который уже видел ее почти_голой. И в доме, где живет его невеста. Как та рыжая женщина отреагирует на гостью? Эллисон непроизвольно сравнивает незнакомку со своей лучшей подругой и напоминает себе, что необходимо позвонить Лидии. И отцу. Наверняка волнуются и строят самые мрачные догадки. Звонки родным стали короче и все реже. Потому что они просили вернуться. Они задевали тот осколок в сердце и после каждого слова, произнесенного в трубке, становилось еще больнее и еще тяжелее. Поэтому она ограничивалась короткими сообщениями, откровенно игнорировала или сбрасывала звонки Лидии, Скотта.
Девушку нервировал факт отсутствия любимого арбалета, поднимать тему больше не была намерена. В случае чего, она умеет обороняться подручными средствами. Не фарфоровая. - Кто эта девушка на фотографиях? Твоя невеста? Ай, аккуратнее! - Воскликнула та, которая дала себе обещание пару минут, что стерпит эту медлительную пытку как солдат, как ее мать. Как ни странно, эта секундная вспышка боли прояснила ее разум. В голове вдруг все вещи стали по полочкам, был составлен новый план. Арджент не останавливалась в гостиницах, надеясь не задерживаться в Портленде дольше, чем на одну ночь. Машина припаркована где-то в городе, на одной из улиц с красочным названием. Что-то на "иц" или "иб". Рядом с красным магазинчиком. В темное время суток в совершенно незнакомом городе без карты она плохо ориентировалась. Да и за дверью охотницу не поджидал ночной кошмар для продолжения схватки. Ей нужна передышка, зализать раны. Девушка закрывает глаза, заранее сожалея о своем решении. - Хорошо. Раз мне предстоит провести ночь в твоей пятизвездочной башне, я предлагаю бартер - я рассказываю, что меня связывает с тем потрошителем, а ты поведаешь мне историю о рыжей девушке и о том, как один коп стал гриммом. Люблю сказки на ночь. - Эллисон поворачивает голову, критически смотрит на работу Ника. Расслабляется, насколько возможно для потомственного охотника и гримма. - А еще я хочу есть. Жутко и дико. Какое коронное блюдо Ника Бёрхардта? Только не говори, глазунья!

-Апалапучиа.
- Какое восхитительное слово!
Эми Понд действительно ожидала увидеть что-то потрясающее, что-то великолепное, но Вы же знаете, как это бывает? Снова что-то пошло не так и вместо того, чтобы наслаждаться прекрасными, как обещал Доктор, пейзажами Апалапучии, Амелия была вынуждена прятаться от рукоботов и молиться, чтобы Доктор и Рори поскорее пришли за ней.
А как безобидно все начиналось: Доктор привез их на эту планету, заявив, что она вторая в списке из десяти рекомендуемых для посещения туристам. Эми убежала в ТАРДИС, решив, что раз они увидят величественные горы, завораживающие закаты и прочие потрясающие пейзажи, то ей нужен ее мобильный телефон, в котором есть камера, а когда вышла, то ни Доктора, ни Рори она не увидела.
-Как мне попасть внутрь?
-Просто нажми кнопку.
И черт бы побрал тот момент, когда она выбрала ту, на которой был изображен красный водопад. Выбери она «зеленый якорь», то сейчас вместе с Рори и Доктором она, возможно, наблюдала бы те замечательные закаты, шпили домов, парящие серебряные колоннады, которые так обещал показать им повелитель времени. Но вместо этого она вынуждена прятаться у временных двигателей и считать секунды до, как Эми надеялась, спасения.
Она еще не знает, что проведет в этом месте больше тридцати шести лет, она не знает, что только спустя столь длинный срок она снова увидит мужа. Эта Эми понятия не имеет, что ее жизнь превратится в ад, что ей нужно будет ежедневно сражаться с рукоботами, пытаясь выжить. Амелия даже не догадывается, что очень скоро она потеряет надежду, а еще позже она возненавидит Доктора. Пожалуй, надежду она потеряет тогда, когда сотрет надпись, сделанную помадой и гласящую, что она ждет Доктора. А возненавидит… Это она поймет лишь тогда, когда тридцать шесть лет спустя услышит голос повелителя времени через громкоговоритель на очках. Но она еще верит, что скоро за ней придут, что вот-вот раздастся этот шум ТАРДИС, дающий всем надежду. И надпись, которая все еще есть на двери, тому подтверждение.
А ведь знаете, Апалапучия действительно очень красивая планета. Например, сад – он…прекрасен: ровненький зеленый луг, вдоль которого посажены очаровательные цветы, огромные кусты, верхушки которых выстрижены в причудливые узоры, а дальше простираются величественные горы… Пожалуй, тут действительно можно провести всю жизнь, наслаждаясь великолепными пейзажами этой чудесной планеты. А еще тут есть аквариум, кинотеатр и множество других великолепных мест.
Вот только Амелия Понд не ходит по вратам и не гуляет по зонам развлечений, она прячется все в той же комнате, на двери которой она оставила послание Доктору  и горько плачет. Сознание нашептывает ей, что Доктор не придет за ней, что они ее бросили, и она останется здесь навсегда, но сердце отрицает и продолжает упрямо верить. В конце концов, сколько раз он спасал их жизни, когда, как казалось бы, не было никаких надежд? Сколько раз он появлялся в самый последний момент и спасал?
А еще она боится. Боится того, чего не знает, боится будущего.  Боится не справится и пасть духом. Но больше всего она боится потерять надежду. Вера, надежда, любовь – то, что всегда позволяет нам выживать, но если потерять хоть что-либо из этого,  то можно погибнуть. Амелия всегда, даже спустя тридцать шесть лет будет любить Рори, но она перестанет верить в Доктора и потеряет надежду…
- Так, все! Соберись, Эми! – приказывает самой себе девушка. – Как говорится, слезами горю не поможешь. Что сказал бы Доктор в такой ситуации?
-Он сказал бы, что ты – Понд, и ты справишься с любыми проблемами. Ты смогла вернуть Рори, маму, папу, Доктора…  – ответила она самой же себе. – Ты ждала Доктора целых четырнадцать лет! Что тебе стоит подождать несколько минут?
И она будет ждать столько, сколько сможет. Но Эми даже не догадывается, что эти несколько минут окажутся очень и очень длинными.

Ох, ну да. Только в это влипнуть мне еще и не хватало. Всегда мечтала поучаствовать в побеге от копов, по лесной, густонаселенной листвой местности, да еще на каблуках. Не самых высоких, те меня Тоби заставил снять еще в самом начале. И все же, достаточно высоких для того, чтобы проклинать сейчас всех и вся - от собственной, оказавшейся не к месту гламурности, до производителей шпилек всех мастей. Даже при условии, что последние были совсем не виноваты и контракта на использование их обуви в криминальных гонках, подписывать меня не заставляли. Но когда все плохо, не очень думаешь о том, что на самом деле виновато и в какой момент все пошло абсолютно не так. В такие моменты, как сейчас, весь мир хочется послать куда подальше, не особенно разбираясь, на ком вина больше лежит во всех твоих бедах.
И все же, хорошо, что послушала этого заносчивого Маршалла и свои лабутены все же сняла, сменив на низкий и удобный каблучок. По-крайней мере, как мне казалось, когда я сидела  в машине и не предполагала, что придется бежать сквозь лесные заросли, расцарапывая руки, ноги, и с трудом сохраняя невредимыми свои глаза. 
[float=left][/float]
Ненавижу тот день, когда приехала на эту выставку, да еще заговорила с Тоби Маршаллом. Мне кажется, неприятности начались уже с того момента, а все, что было после - лишь последствия моей глупости.
Впрочем, нет. Задание как раз-таки выполнила и машина была шикарной. Да и тот, кто сделал ее внешний вид столь презентабельным, вполне мог быть нормальным молодым человеком, как мне иногда казалось, но вот того, что теперь я разыскивалась полицией, оценить было трудно. "Та самая блондинка с Тоби Маршаллом". Не слишком лестное определение, но хотя бы имя мое пока не поймали, не запятнано. Вернее, не "пока", а надеюсь, что таковым оно и останется. Чистым и незагрязненным. В отличии от моей одежды, в которой к приличному обществу я уже сунуться не рискнула бы.
Это Тоби наверное привычно все такое. Удирать от копов, жить на адреналине, делать все, что только хочется, а затем плевать на последствия. Круто конечно, нечего сказать, но я к такому, по-большей части, все же не привыкла. Не потому, что была изнеженной барышней, не способной совершить что - то более смелого, чем на 20-ти сантиметровой шпильке подниматься по винтовой лестнице с дырочками, нет конечно. А потому скорее, что ... не знаю . . . необходимости никакой не было? 
Да и с чего бы мне быть особенно натренированной в подобных пробежках? Закон не нарушала каждый день, налоги платила исправно, каждый шаг свой продумывала. Ну да, и в моей биографии темные пятна были, но как минимум, не в последние два года. А теперь, вот уже сутки, как жизнь играет буквально новыми красками. Не без примеси адреналина, надо сказать.
Не понимаю, зачем вообще было нужно внимание всех копов к себе привлекать, злить их, а затем удирать?  Не проще было изначально не связываться и решить все дело как-то мирно? Да деньгами хотя бы, я бы заплатила. Ну так нет же. Зачем нам делать как нормальным людям и стараться не оказываться в обезьяннике? Скучно слишком, правда, Тоби Маршалл?
Бросаю хмурый взгляд на своего вынужденного спутника. Вслух ничего не говорю, но думаю, о моих не самых лестных мыслях в какие - то моменты, он не может не догадываться. И вряд ли в них сомневается, когда я цепляюсь футболкой за ветку, еще и бок мой успевшую расцарапать, и громко чертыхаюсь. Впрочем, громкость убавляю почти тут же, вспоминая о том, что не на прогулке находимся. Просто прекрасно. Лучший день в моей жизни и надеюсь, что последний НАСТОЛЬКО прекрасный.
[float=right][/float]
- Куда мы вообще идем? У меня создалось впечатление, что Маршалл знает, куда мы направляемся. Шел по-крайней мере, он достаточно уверено, словно по навигатору, хотя  в руках не было ничего. И если для него тут были какие - то особенные ориентиры, то я их тут точно не видела. Все деревья одинаковые и каждое похоже на соседнего. Ну, веточки, цветочки, грибочки. Красивые пейзажи, но если здесь гулять и воздухом не загазованным дышать, а не думать о том, что где-то "на хвосте" за тобой могут плестись копы.
- Эй, Маршалл. Если уж мне приходится тащиться с тобой, то может быть, хотя бы планами своими поделишься? Меня раздражает эта "недозагадочность". Мог бы и сказать уж, во-первых, для начала, зачем копов разозлил и заставил за нами мчаться, а во-вторых, куда мы сейчас направляемся. Где-то там, по договоренности, будут его дружки? Или мы так, наобум переставляем ножки и "куда глаза глядят", как говорится? Хотелось бы хоть какой-нибудь определенности. Ну минимальной хотя бы.
А еще, отношения у нас с самого начала не заладились. Я не люблю, когда меня считают тупой блондинкой, не способной сложить два и восемь, а он, судя по всему..да, индивидуалист, который совершенно определенно, недолюбливает таких блондинок. И уже заранее, определив меня лишь по шмоткам, сам для себя решил, что я - обуза, не способная не то что помочь, но и не создать проблем. Не удивлюсь, если и в том, что мы сейчас тащимся по какому-то лесу, тоже я окажусь виновата. "Женщина на борту не к добру", все дела. Или как там звучит пословица, если переиначить ее на современный лад.
- Если они у тебя конечно, хоть какие-нибудь есть. Добавляю язвительно - ворчливо, даже не стараясь скрыть своего скептицизма по отношению к некоторым тут, в этом лесу. И уж естественно, речь не обо мне. В конце концов, не я сумела разозлить полицию Сан-Франциско, не я нахожусь на досрочном освобождении, не мне запрещено покидать город и не я неспособна вести себя вежливо с копами. Да, тот мужик с усами сразу довольно нагло себя вел, прикрываясь значком, но это же вовсе не повод был поддаваться на провокацию. Можно было и вежливо себя вполне повести, поулыбаться, да дальше поехать. Так нет же, зачем бы нам? А как же адреналин? А как же страстное, судя по всему, желание оказаться в обезьяннике?
Мне это определенно не нравится. Хотя бы потому, что  еще с утра я не предполагала, что придется спотыкаться о скрытые под листвой пеньки, тащиться куда-то с расцарапанными руками и уворачиваться от веток, которые после того, как их Маршалл отгибает, так и норовят выбить мне глаз. Нет, серьезно. Он специально? Решил сделать меня инвалидом прямо тут и оставить?
Уверена, что от меня сейчас ожидается нытье. Стандартное такое женское, когда просьба понести на ручках буквально сквозит из каждой буквы. И конечно, Маршалл с наглой улыбочкой меня осадил бы тем, что в принципе с собой брать не собирался, не говоря уж о том, чтобы хотя бы иногда включать в себе джентельмена, но не дождется. Я может и устала, и замучилась, и вообще уже света белого впереди не видела, но ничего такого, что предполагается, я должна заявлять, Тоби от меня не услышит. 
Я не буду хныкать, плакать, страдать и ныть. Максимум - ворчать и не скрывать своего сарказма по отношению к некоторым личностям. Ну так это задолго до трудностей еще было. И тут дело совсем не в окружающей обстановке было. Так что, еще раз, совершенно точно и определенно - О-Б-О-Й-Д-Е-Т-С-Я.
Самое мое главное желание сейчас - снять эти чертовы каблуки и швырнуть их куда - нибудь подальше или в чей - нибудь широкий лоб. Несмотря на все удобство, когда вышагиваешь в них по твердому асфальту, они ничуть не радуют, когда приходится через огромные бревна перепрыгивать и порой поскальзываться на излишне гладкой траве. Останавливает лишь то, что голыми ногами эта прогулка вряд ли станет приятнее. По-крайней мере, первый же осколок, что я заметила под своими ногами, убедил меня в этом.
Люди - свиньи. Вот вроде бы чаща, тащимся уже неизвестно сколько, да еще в скором режиме, так нет же, все равно можно  увидеть эти..следы высшего звена эволюции, как считает только это само звено. И нет,я  ничуть не унижаю этот вид, к которому отношусь и сама, но все же, мы все друг другу рознь. И вот тех, кто как глупый варвар, загрязняет леса, я никогда не любила. Впрочем, сейчас не об этом, а о насущном. Где мы все же?
[float=left][/float]
- Я не понимаю, тебе трудно ответить? Ну конечно же, я возмущена. Да и кто бы не был, этим целенаправленным игнором в мою сторону? Предположить, что Маршалл меня не слышит сейчас, когда мы здесь только вдвоем, в абсолютной тишине, прерываемой лишь хрустом веток, очень трудно. Это слух надо иметь как у старого дикообраза, не вылезающего последние десять лет из норы. И на него Тоби ни черта, кроме характера, похож не был. Так что, мало ему было моих страданий и ссадин, нужно было еще и так довести, судя по всему.
- Слушай, Винтик*. Не зли меня, пока мы в лесу вдвоем и нет свидетелей. Естественно, я его даже не ударю. Я вообще любые проблемы старалась решать вовсе не силовыми методами. И все же, он меня раздражает. Ну серьезно, это даже не по взрослому. Здоровый вроде бы парень, так нет же. Нельзя вести себя нормально? Судя по всему - нет.

*Винтик - персонаж-механик из книг про Незнайку.

Всенепременно, когда кто-то появляется на острове, об этом сразу становится известно. Это не становится внезапностью или неожиданностью, нет, это событие, которому мальчишки лишний раз готовы порадоваться. Добровольцев посетить Неверленд не так уж и много. Лишь самые отчаянные решаются на такой шаг, которым здесь действительно что-то нужно. Все остальные… они мечтают только о том, как бы отсюда выбраться. Это нормально для людей – постоянно хотеть того, чего они не могут получить. Сначала это избавление от всех проблем, а потом – совершенно глупое желание к ним вернуться.
Они все сидели у костра, и Пэн планомерно натачивал стрелы, погруженный в свои мысли, когда на острове объявился посторонний. Ему не нужно было даже вставать с места, чтобы узнать это, он просто чувствовал. К тому же, кроме него здесь обитает Тень, весьма любопытное создание, которое обязательно захочет лично убедиться в том, что это за визитер. Это был первый встречающий. Тень незаметно и бесшумно пролетела между деревьев, покружила в отдалении и, так ничего и не сказав, снова исчезла. Питер улыбнулся и вернул свое внимание древку стрелы в его руке. Торопиться некуда, у них есть все время, какое они только пожелают, так что можно дать гостье возможность осмотреться.
Единственный, кто заметил перемещение Тени – Феликс. Он всегда все замечал, да и понимал больше, чем кто-либо, но молчал. Это его особая отличительность. Он мог болтать сколько угодно, но о главном говорил мало, редко и по существу. Хороший у него характер, преданный. И, конечно же, Питер замечает, как тот пристально на него смотрит, ожидая, что скажет их главный на это. Ведь что-то определенно происходит на острове, и он это знает. Не потому, что так же чувствует его, а потому, что давно знаком с Пэном, и эта едва заметная улыбка точно не с проста.
- Феликс, сходите с мальчишками в темную лощину. Нужно встретить гостей, как подобает, - Питер подул на древко, избавляясь от стружки, и улыбнулся. Феликс тоже улыбался. Еще бы, для мальчишек каждый такой визит – это праздник и лишнее развлечение. Они радостно заулюлюкали и быстро разобрали свое оружие – кто дубинки, кто стрелы и луки. В предвкушении, они быстро скрылись в нужном направлении, и совсем скоро гостья оказалась окружена, сама того еще не подозревая. Мальчишки провели здесь слишком много времени, и выучили практически каждое дерево. Они умели подкрадываться бесшумно и действовать быстро. Еще бы, это же их дом, и их территория. Они чувствовали себя здесь хозяевами. Нужно было очень сильно постараться и иметь острый слух, как у собаки, чтобы услышать скрип натягивающейся тетивы. Первая стрела была выпущена и просвистела совсем рядом с гостьей. Не благодаря быстрой реакции последней, у мальчишек пока не было в планах убивать ее, они просто игрались. Следом последовала вторая стрела, третья, они летели с разных сторон, но так и не попадали по цели. То там, то тут начали раздаваться победные крики и призывы пленить гипотетического врага. Мальчишки перебегали из одного укрытия в другое и не показывались ровно до тех пор, пока не заставили гостью отступить до самой скалы. Феликс вышел из укрытия первым и наигранно, как в театре, сделал поклон, разведя руки в стороны. Выглядело это действительно комично, особенно, учитывая, что в одной его руке была увесистая дубинка.
- Добро пожаловать в Неверленд. Страну, из которой не возвращаются, - мальчишки поддержали его приветствие радостными возгласами и тоже начали показываться один за другим, окружая незнакомку. – Вы звали хозяев? Что же, мы здесь. И, спешу сообщить, теперь вы у нас в плену.

Вы можете не верить в магию, в вампиров, в богов или в единого Бога, но каждый из вас хоть раз в жизни прибегал к помощи оберегов, амулетов. Многие из вас не снимая носят подвески, которые, как вам кажется, приносят вам удачу. Кто-то может быть носит в кошельке первую заработанную монетку или еще какую-то памятную мелочь, которая для другого человека вообще дешевая безделушка. Для вас же она бесценна. Или же вы купили памятный сувенир, например, египетский картуж, и верите, что он будет защищать вас от злых духов, также как, например, и купленный в Мексике ловец снов. Или самая распространенная по миру кроличья лапка, которая по преданиям приносит удачу. Вот это, кстати, чистой воды бред. Даже не представляю, кто мог выдумать подобную чушь. Точно вам могу сказать, Тюхе не имеет к этому никакого отношения. И вообще, это зверство. А с остальной частью кролика вы потом что делать собираетесь? И почему именно лапка? А не ухо? Или хвост? В общем, мы на самом деле до сих пор из-за этого смеемся. Мне остается лишь радоваться, что символом победы до сих пор считается и довольно долгое время будет считаться лавровый венок. Согласитесь, это довольно безобидно.
Как правило, все ваши приметы, талисманы, амулеты — всего лишь предрассудки и заблуждения, суеверные глупости, но вы верите, и они действительно вам помогают. Кому, как не богу понять, на что способна человеческая вера. Вы питаете нас. Мы не можем существовать без вас.
И только представьте на минутку, что существуют такой силы артефакты, которые в состоянии сделать бездомного и уже совсем отчаявшегося — самым богатым человеком на земле, и ему для этого не придется долго и упорно трудиться, или придать храбрости и уверенности тому, кто раньше боялся собственной тени. Бред и сказки, скажете вы. Но пора бы вам запомнить. В этом сумасшедшем мире все старые и совершенно неправдоподобные сказки очень часто оказываются чистейшей правдой.
Например, вот эта парочка, прогуливающаяся по полупустынной улице Берлина и устроившаяся в одном из уютных кафе, где подают самый ароматный в мире кофе и самые сладкие пирожные. Внешне они не отличались от других, таких же парочек, решивших прогуляться этим чудесным январским вечером. Миловидная высокая блондинка и брюнет, чьи черты лица были схожи с ее. Они выбирают дальний от входа столик, оба устраиваются так, чтобы видеть вход в кафе и всех посетителей. Им приносят меню, но они делают заказ, не глядя. Оба не в первый раз приходят в это место.
Рассказывай, что тебе удалось узнать, — нетерпеливо спрашивает женщина, как только перед ними ставят две чашки с крепким кофе и поднос с ассорти из пирожных, и официант оставляет их одних. Она понижает голос и подается вперед. — Он действительно завладел Копьем, и вот-вот обнаружит, где находится Ковчег? — они действовали наугад. Существовала малейшая возможность того, что все победы немецкой армии связаны с тем, что она хорошо вооружена, а солдаты лучше всех организованы и натренированы. В противном случае, как и в случае их провала, мало не покажется даже им. Услышав их разговор со стороны, вы могли бы решить, что перед вами два археолога или мистика, одержимые поисками ответов на извечные вопросы.
Но это не простые смертные, как может показаться на первый взгляд. Перед вами два бога — Кратос и Ника, брат и сестра, которые провалили, возложенную на их плечи миссию, они должны были убедиться, что такие мощные и действительно могущественные артефакты никогда не попадут не в те руки. Для них вообще не существовали "те" руки. Смертные не могли совладать с такой властью и даже самые светлые души в итоге становились рабами Копья. Им было мало, все время мало.
Поначалу, я искреннее надеялась, что Копье навсегда утеряно и уничтожено по незнанию, а пусть к Ковчегу обнаружить невозможно. Слишком много загадок, слишком много препятствий — никому не хватит терпения и сил. Но если у него действительно уже есть Копье, он в конечном итоге обнаружит и Ковчег. И тогда весь мир покорится перед ним.
Этого боги допустить не могли. В настоящий момент мы пытались собрать по всему свету утерянные ранее артефакты. Самые могущественные. И переправить их в безопасное место, где до них не доберется уже ни один смертный. Когда Зевс узнал, кто именно потерял Копье, его приказ был ясен. Любой ценой вернуть.
И что самое обидное, наши силы обернулись теперь против нас. Мы проиграли бы, если бы выступили против него в открытую.